Вместо того, чтобы тащить Ллуфа с собой, Пронтор передал его во временное пользование вожделевшему жрецу. На закате выяснилось, что пользование будет постоянным.

Авьел понял это, когда, отвлекшись на омовение после утоленного первого голода, вернулся к рабу и увидел, что тот пытался бежать. Возможно, в тот миг он бежал на зов хозяина, но в следующий – застыл мраморной статуей в прыжке к окну.

И эта нечеловеческая неподвижность напрягшихся мышц тела, опирающегося о пол лишь пальцами ног, и раскрытый веер взметнувшихся волос, и протянутая вперед рука, коснувшаяся и словно прилипшая к виноградным завиткам оконной решетки, когда-то бронзовой, а теперь ставшей хрупким нефритом, – вся потрясающая красота окаменевшего движения сказала Авьелу о том, что Пронтор мертв.

Наложение на дарэйли заклинания неподвижности, срабатывающего в случае смерти жреца – это непреложное правило обоих Сферикалов, заповедь всех жрецов Эйне, которые, увы, смертны и подвержены печальным случайностям. Если бы Пронтор просто потерял сознание, то связанный с ним дарэйли не окаменел бы, а сказал управляющему им Авьелу о случившемся с его хозяином несчастье. Владелец прекрасного Ллуфа погиб, это несомненно.

И тогда Авьел совершил проступок, за который мог лишиться регалий иерарха, если не жизни: он скрыл происшествие до утра.

Он попытался стать полноправным хозяином Ллуфа и поставить Гончаров перед совершившимся фактом, не дожидаясь решения Сферикала о передаче осиротевших рабов Пронтора другому жрецу.

Но в подвале разыгралась целая битва. Когда, предварительно нанеся на обездвиженного Ллуфа руны связующих заклинаний, Авьел прочитал формулу, снимающую смертное заклятие Пронтора, мерзавец дарэйли словно обезумел и вырывался так, что даже иерарх не справился и призвал своих рабов.

Ллуф убил троих из семи. Троих! От его совершенного тела, исхлестанного плетьми с крючьями, железными цепями и формулами разрыва, осталось кровавое месиво, полумертвое, но все еще опасное.

Пришлось немедленно вызывать Верховного.

– Случайность, равный из равных, – задрожал голос иерарха.

– Надолго ли спасла тебя эта случайность, брат Авьел? – Сьент поднял набрякшие от бессонницы веки, и спина иерарха покрылась холодным потом от презрительного взгляда его холодных голубых глаз. – Почему ты не задумался о причине немыслимой непокорности раба и о том, что древние формулы вдруг стали так слабы? И, конечно, ты не подумал о том, что где-то обездвижен и без надзора еще один дарэйли брата Пронтора?

Авьел мысленно проклял ненавистного Верховного в стотысячный раз и промолчал.

– Так вот, – Сьент поднялся из кресла, подошел к окну, заложив руки за спину, – на кладбище мы не нашли ни тела Пронтора, ни его знака, ни его дарэйли Ринхорта, ни того, за кем они туда шли. Зато нашли ритуальный нож Ионта Первого в братской могиле. Но сегодня ночью ее жгли могильщики, и опознать там кого-либо немыслимо. Последняя зацепка сейчас – жреческий знак Пронтора. Если он окажется в той же братской могиле, тогда надеяться почти не на что.

– Но наши знаки созданы из небесного сплава, – осмелев, напомнил Авьел. – Их не почуют даже дарэйли металла!

– Это очевидно, – поморщился Сьент: совсем этот похотливый мерзавец голову потерял от страха. – Знак Пронтора связан со всеми его рабами, и его почувствует Ллуф. Но сейчас, вместо того, чтобы идти по горячему следу, нам придется ждать, когда моя Мариэт приведет этого дарэйли в сознание. Как ни велик ее дар, но велики и повреждения. Так обращаться со светлым! – сверкнул глазами высший иерарх, дав, наконец, некоторую волю гневу. – Помни, жрец: дарэйли Ллуф передается тебе временно для конкретной цели – найти знак Пронтора. Только для этого, брат Авьел… пока еще брат. Как только найдешь – зови меня.

Жрец поклонился, радуясь, что не только легко отделался, но и добыча ему оставлена. А там, кто знает… в мире много неожиданностей, и Верховный не вечен.

– Может быть иерарх сферы Существ выследит принца, не по воздуху же мальчишка улетел? – осмелился он спросить. Надо же с кем-то разделить ответственность за поимку зубастого, как оказалось, Ардонского львенка.

– Сейчас Врон – в войске князя Энеарелли, и отозвать его – ослабить нашу армию. Ты хочешь, чтобы мы потеряли достигнутое преимущество в войне из-за твоей ошибки? – прищурился иерарх, и спина жреца взмокла от пота.

– Н-нет, Верховный.

– Тем не менее, мы рискнули, – неожиданно сказал Сьент. – Уже пустили Врона с его дарэйли по следам в кладбищенской сторожке. Тот, кто вышел из Лабиринта, сейчас самая большая угроза для нас. И, боюсь, для всего Подлунного мира.

Авьел внезапно испугался до спазма в кишках, но уже не стоявшего перед ним человека, а мелькнувшей мысли:

– Неужели принц – посланник? Ведь он побывал за Вратами и вернулся!

Сьент снова уселся в хозяйское кресло, отрицательно качнул головой:

– Если и посланник, то не нашему миру, иначе он передал бы послание жрецу вместо того, чтобы убить его. Для его миссии, какая бы она ни была, нужно время. Но, если бы ему нужны были Врата Эстаарха, он не прошел бы мимо тех, что под самым Нертаилем, а он прошел. Значит, принц – не посланник в Эстаарх. Мне нужно знать его цель, брат Авьел. Пока ясно, что мальчишка идет по направлению на юго-запад, наверняка в замок Энеарелли, а что мы знаем об этом замке? Что в нем может быть спрятано?

– Ну, это-то мы как раз знаем: ничего. По приказу прежнего Верховного я был в свите Ионта, когда он захватил эту цитадель. Ничего там нет опасного для нас, уж наши дарэйли каждый камень там обнюхали, весь замок перетрясли от шпилей до самого дна подземелий, да и старого князя Ионт допросил… э-э… с пристрастием.

– Я сам поговорю с Дорантом Энеарелли при встрече. Слишком известное имя во всех трех мирах.  Почему-то именно у этой династии хранился подлинник договора Трех миров, пока не был утерян. И эта пропажа мне тоже не нравится!

Авьел задумался. Продать секрет, или утаить? Хранить его смысла особого не имело, а сейчас нужно отвоевать пошатнувшиеся позиции, доказать если не лояльность, в которую пройдоха Сьент все равно не поверит, то хотя бы полезность. Взвесив, он отрицательно качнул головой.

– Не утерян. Он все еще там. Прежний Верховный видел подлинник. Дорант сам ему показал хранилище, без всяких пыток. Документ оставили в том же тайнике. Ни к чему было провоцировать наших недругов на Западе. Да и все Врата почувствовали бы, если б мы увезли его.

– И такие важные вещи я узнаю случайно, мимоходом?  – раздосадованный Сьент хлопнул ладонями по подлокотнику кресла. – Что ж, брат Авьел, ты долго хранил эту тайну, и я оценю по достоинству сегодняшнюю откровенность. После того, как ты выполнишь порученное тебе дело. Надеюсь, свиток под надежной охраной?

– Армия Энеарелли и стены его замка вполне надежны. Но там никого из наших, если ты это имеешь в виду. Так, издали присматриваем и через соглядатаев в свите князя. Опять же, из соображений политики. Потому и выбран был когда-то нейтральный князек Энеарелли, чтобы соблюсти равенство всех сторон.