Тонечка, прожившая последний год, как в раю, вдруг усомнилась, что это рай, а не театральная декорация с голубым небом, позолоченными деревцами и хрустальными бубенцами.

Она усомнилась и перепугалась. Вдруг она обманулась, и на самом деле нет никакого рая и того, кто этот рай создал?.. Вдруг она всё придумала, а он только немного подрисовал картину, которую она с таким упоением придумывала и воплощала?..

Муж и жена, говаривала её мама Марина Тимофеевна, одна сатана.

…Сатана?..

Впрочем, она говорила ещё так: если ты в чём-то сомневаешься, или не уверена, или опасаешься, у тебя есть только один выход – поговорить. Не нужно ничего выдумывать за другого человека, не нужно никаких сложных построений на пустом месте. Если хочешь получить ответ – задай вопрос.

Тонечка выключила фен и крикнула в сторону комнаты:

– Кто такой Родион? И откуда он взялся?

– Племянник Кондрата, – тут же отозвался муж. – Выходи, что ты там опять застряла!

– Пф-ф-ф, – сказала Тонечка своему отражению в зеркале. Такого скорого сюрприза она не ожидала. – Племянник!..

– Ну да, племянник, – подтвердил Герман, входя в ванную. – У Кондрата была сестра, умерла, остался мальчишка. Его забрали в детдом. Кондрат узнал о нём недавно, стал искать, просил меня помочь. Я помог.

– У тебя связи в детских домах? – Тонечка накинула халат, туго-туго затянула пояс, чтобы не допустить вольностей, подвинула мужа с дороги и прошла в комнату.

Он пожал плечами ей вслед и тоже облачился в халат.

– У меня связи в телевизионных программах, шери, – иногда он почему-то так её называл, на французский манер, а ещё, уж по совсем непонятной причине, Ефим Давыдович. – Вроде, например, «Ищу тебя»! Они и нашли.

– Где?

– Где-то в Угличе.

– А сколько ему лет?

– Семнадцать, – ответил Герман, не задумываясь. – В этом году школу заканчивает.

– А Кондрат хотел его забрать к себе, что ли?..

Тут её муж немного сбился с уверенного тона.

– Этого я не знаю. Но мы о нём… говорили вчера вечером. Кондрат беспокоился немного. Мы парня никогда не видели, ни я, ни Кондрат.

Тонечка посмотрела на мужа.

– А ты… где ты мог его видеть?

– Нигде, – буркнул Герман. – О чём и речь.

Она пристроила на колени локти и угнездила в ладонях подбородок.

– Саша, – начала она серьёзно, – мы с тобой можем говорить друг другу правду, только правду и ничего кроме правды. Мы… взрослые слишком! Мы потеряем уйму времени и совсем запутаемся, если станем друг другу врать, а времени у нас мало.

– Здрасти вам в шляпу, – Герман плюхнулся рядом с ней, подогнув под себя плотную волосатую ногу. – Ты собралась помирать или пытаешься сказать мне, что я лжец?

Она посмотрела на него.

– Я не лжец.

– Тогда расскажи мне, откуда ты знаешь Кондрата Ермолаева.

Он помолчал, и Тонечка, быстро взглянув на него, поняла, что правды он не скажет.

И опередила:

– Нет, не нужно! Лучше не говори. Я не хочу, чтоб ты мне врал, Саша!..

Он посидел, посматривая на неё. Такой проницательности от жены он не ожидал.

– Я… потом расскажу, – пообещал он. – Только не придумывай ничего романтического! Кондрат не выносил меня раненого из-под обстрела!..

Здесь он не соврал. Кондрат Ермолаев его действительно с поля боя не выносил.

– Но я хорошо его знаю. И знаю, что жену он убить не мог.

В дверь деликатно постучали, Тонечка подбежала и открыла. Официант в накрахмаленной форме вкатил столик, уставленный кушаньями и напитками.

– Если сюда поставлю, будет удобно? Карточка или наличные?

– Карточка, – подал голос Герман, поднялся и стал шарить по карманам дублёнки.

– Тоня, ты не брала мою карточку?

– У меня своих навалом, – отозвалась Тонечка и улыбнулась официанту, который рассматривал её. – А что?

– Пропала куда-то. Я сейчас другую достану.

Он вынул из бумажника карточку, аппарат заурчал, чек выполз.

Герман проводил официанта и продолжил шарить, уже в карманах джинсов.

Тонечка наблюдала за ним.

– Да нет, ну была у меня с собой карточка, – бормотал её муж. – Мы на заправку заезжали!.. Я бумажник здесь оставил, а карточку взял на всякий случай.

– И где она?

– Да шут её знает.

Тонечка подошла и тоже поискала – последовательно в джинсах, в кофте, в дублёнке.

Карточка пропала.

– А когда ты в машину сел, дублёнку куда дел? Ты же всегда её снимаешь!

Он подумал немного.

– Как всегда, на заднее сиденье кинул.

– Поздравляю, – сказала Тонечка со всем возможным сарказмом. – Твой племянник жулик. Карточку спёр.

– Он не мой племянник, он Кондрата племянник.

Герман ещё раз облазил все карманы.

– Ты не поверишь! – Он покрутил головой. – У меня тыщу лет ничего не крали!

– Звони в банк, блокируй счёт.

– Да там денег всего ничего, тысяч пятьдесят, что ли.

Тонечка аж задохнулась от возмущения.

– Ничего себе! – закричала она и топнула ногой. – Пятьдесят тысяч для него не деньги!.. Если они тебе не нужны, отдай мне! Я маме куртку новую куплю, а Насте ботинки!..

– Хорошо, хорошо, – согласился Герман поспешно. – Отдам, конечно.

– Пятьдесят тысяч ему не жалко, – продолжала возмущаться Тонечка. – Их ещё пойди заработай! А ты какому-то прохиндею хочешь…

Тут она осеклась.

Пока Герман звонил в банк, она молча думала, даже уху не ела.

– А с чего мы взяли, – начала она, как только он нажал отбой, – что этот парень действительно племянник?.. Ты говоришь, что никогда его не видел.

– Не видел, – согласился Герман и снял с тарелки металлический колпак. Сразу в номере вкусно запахло и на душе сделалось веселее.

– Тогда почему мы решили, что это – он?

– Потому что я назвал его по имени, и он удивился, что я его знаю.

– А если б ты назвал его Александром Македонским и он удивился, что его знаешь, тогда как?..

– Ты хочешь сказать?..

– Я хочу сказать, – Тонечка отхлебнула ухи и зажмурилась, так было вкусно и горячо, – что мы с тобой застали в доме твоего друга какого-то подозрительного типа с ножом. И тут же решили, что он есть потерянный в младенчестве племянник, а оказалось, что он заурядный жулик!.. Может, он видел, как хозяина забрали, и решил вечером навестить пустой дом. Поживиться не удалось, мы ему помешали, так он хоть карточку у тебя стянул!