Она своими глазами видела искусственно созданную «вселенную зла» в захваченной большевиками России. Потом, в Америке, была шокирована, увидев, что те же самые противоестественные идеи, которые разрушили ее родину, были на подъеме и здесь. Результатом стали периоды подавленности и недовольства, когда Рэнд казалось, что весь мир находится во власти зла, а сама она является метафизическим изгоем. Именно с такой точки зрения была преподана история, составляющая сюжет «Маленькой улицы».

В более зрелых своих произведениях Рэнд подчеркивала, что она стоит на позициях рационального эгоизма, а не защищает право человека на исполнение любой прихоти под девизом «Что хочу – то и ворочу». К импульсивным личностям, живущим во власти своих сиюминутных прихотей, она относилась с особенным презрением, утверждая, что таким людям здравый эгоизм не свойственен. Но во второй половине двадцатых она задавалась единственным вопросом: движет ли человеком желание помочь окружающим, или он изначально эгоистичен? Действует ли он по велению разума или потакает своим сиюминутным страстям? Поэтому ею поощрялись любые проявления индивидуализма – даже те, которые она впоследствии – и довольно скоро – стала осуждать.

На тот момент Айн Рэнд еще не вполне четко проводила для себя грань между независимым человеком и человеком, который жаждет власти над окружающими (то есть, говоря языком ее романов – между Говардом Рорком и Гайлом Уинандом). Она восторженно описывала человека с сильным характером, который хочет «руководить», а не «подчиняться». Позднее она поняла, что такой выбор на самом деле является ложным. «Мы делаем выбор не между самопожертвованием и доминированием. На самом деле выбор делается между зависимостью и независимостью». Черновик «Маленькой улицы» появился за восемь лет до того, как она начала работать над «Источником».

Иногда Рэнд описывает определенные основополагающие качества персонажа как «врожденные» (то есть, например, врожденный эгоизм ее героя). Эти фрагменты противоречат ее апологетике свободной воли и, возможно, это объясняется тем, что Рэнд верила в нечто вроде биологического детерминизма. На самом деле даже в этих ранних набросках ее основной предпосылкой являлось то, что люди несут ответственность за идеи, которым они решают следовать и поступки, которые решают совершить. Например, она упоминает идеи, ведущие к моральному разложению, и допускает, что люди свободны в своем выборе относительно того, принимать или нет эти идеи за руководство к действию. В этой истории она зачастую оперирует понятиями, которые несовместимы между собой – все потому, что тогда она еще не видела разницы между свободной волей и врожденными качествами.

Вся эта путаница является следствием сильного влияния на молодую Айн Рэнд идей Фридриха Ницше, которого она особенно ценила за его доходчивое разъяснение героической сути человеческой жизни. В черновиках «Маленькой улицы» было несколько отсылок к его философии. Со временем, однако, она отказалась от использования ницшеанских элементов, поместив «героизм» в рациональные рамки и опираясь только на разработанную ею самой философскую концепцию объективизма.

Но и в ранних черновиках, несмотря на отдельные спорные моменты, с легкостью узнается стиль Айн Рэнд. Характерная особенность ее авторского видения – почтение, с которым она говорит о жизни человека, трепетное внимание к ценности этой жизни – прослеживается на всем протяжении «Маленькой улицы».

К слову сказать, именно в этих набросках были впервые четко обозначены несколько ключевых тем: ее собственное понимание смысла жизни; единство мысли и чувства, которое Рэнд определяла как «чистое сознание»; влияние морального выбора в пользу самопожертвования на самооценку индивида, а также указание на то, что смысл жизни человека может быть найден за пределами самой жизни отдельно взятого члена общества.

На тот момент Айн Рэнд уже понимала, что она пока не готова изобразить своего «идеального человека». Но цель, которую она ставила перед собой, работая над «Маленькой улицей», была менее амбициозной: она хотела просто показать, как этот идеальный человек мог бы понимать жизнь. Главный герой романа, Дэнни Ринахан – независимый и бескомпромиссный девятнадцатилетний юноша. Некоторые его черты были позаимствованы у реально существовавшего человека – Уильяма Эдварда Хикмена, который был фигурантом проходившего в Лос-Анджелесе нашумевшего судебного процесса по делу об убийстве. Хикмена обвиняли в похищении и убийстве молодой девушки. Он был признан виновным и приговорен к смерти в феврале 1928 и повешен 20 октября того же года.

Судя по газетным сообщениям того времени, Хикмен был хладнокровным и высокомерным – и ему, вероятно, доставляло большое удовольствие шокировать людей, отвергая традиционные взгляды. Публичный фурор вокруг его персоны был беспрецедентен. Айн Рэнд посчитала, что главной причиной столь широкого резонанса вокруг этого дела «стало не само преступление, а человек, который его совершил». По ее мнению, общество ненавидело Хикмена за его независимость – и по той же самой причине она избрала его как модель для своего героя. То, что в статьях описывалось как психопатия, Рэнд полагала железной волей: «Это потрясающий образец человека, который не считается ни с какими святынями и авторитетами, человека, который считает окружающий мир своей собственностью. Человека, который по-настоящему стоит вне общества, как в мыслях, так и в поступках».

Однако моделью для Дэнни Хикмен послужил лишь в ряде аспектов, которые Рэнд упоминает в своих рабочих заметках. По ходу повествования Дэнни также совершает преступление, но его поступок не имеет ничего общего с тем, что сделал Хикмен. Вот как сама Айн Рэнд пишет о взаимосвязи между ее персонажем и реальным убийцей:

«Мой герой, конечно, очень далек от него. Внешне он похож на Хикмена, но его нутро устроено по-другому. Его психология гораздо глубже и шире. Это – Хикмен, у которого есть цель в жизни. И без печати вырождения на лице. Точнее будет сказать, что моделью для Ринахана послужил не Хикмен, а то, чем Хикмен предсталялся мне».

В образе Ринахана проявились также и явные ницшеанские элементы. «Он имел подлинную, врожденную психологию сверхчеловека», – писала Рэнд в рабочих заметках. Для нее сверхчеловеком являлся тот, кого нисколько не волновали мысли, чувства и мнения других людей. Ее описание Ринахана было похоже на то, как она однажды описала саму себя в детстве: «Он родился с прекрасным, свободным, светлым сознанием – и следствием этого стало полное отсутствие у него общественного инстинкта или стадного чувства. Он не может понять значения и важности других людей, необходимости общения с ними – потому что у него нет нужного органа для этого понимания».

Впрочем, свойственное Рэнд понимание сверхчеловека как сильной личности, которая ставит себя выше общества, было и остается популярной, но достаточно поверхностной трактовкой ницшеанской концепции. Что заслуживает отдельного упоминания – так это сделанный ею акцент на эмоциональной холодности и отчужденности Ринахана. Искренне восхищаясь крайним эгоцентризмом своего персонажа, сама Рэнд, тем не менее, выбрала для себя профессию, мерилом успеха в которой является не что иное как популярность в обществе. Противоречие между исповедуемыми ею взглядами и целями, которые она перед собой ставила, привело к болезненной фрустрации. «Нужно показать, что человечество является мелким и незначительным, – писала она. – Что оно глупое, и глупость его сродни той тяжелой, душной и непреодолимой глупости, с которой рождается умственно отсталый человек». Ярость и фрустрация, порожденные столкновением ее взглядов и интересов, были одной из основных сложностей в писательской карьере Айн Рэнд.