Призыв был услышан, и на расстоянии метров тридцати от лагеря собралась толпа местных жителей. На их лицах не было радости по поводу предстоящей раздачи продуктов – большинство из них не скрывали своей ненависти к людям, которые сожгли их посевы мака.

– Кто-нибудь из вас говорит по-английски? – обратился майор к толпе.

Он несколько раз повторил свой вопрос, пока, наконец, парень тот самый, который вчера фотографировал военных своим стареньким мобильным телефоном, с некоторой опаской не выдвинулся из толпы. Видимо, он не забыл то, как отреагировал вчера майор на его старания запечатлеть лица военных.

Майор понял это и сказал ему:

– Не бойся. Иди сюда. Получишь бакшиш.

– Что такое бакшиш? – тихонько спросил у командира рыжий секонд-лейтенант Томми.

– Подарок. Взятка. Гонорар – все, что угодно. Привыкай, это самое распространенное здесь слово.

Объяснив Томми про бакшиш, майор спросил у афганского юноши:

– Как тебя зовут?

– Азизулло, – ответил тот с некоторой дерзостью, потому как понял, что в нем действительно нуждаются.

– Так ты говоришь по-английски, парнишка?

– Немножко говорить.

– И понимаешь?

– Не все. Не все слова знать. Мало.

– Проклятье, – вновь чертыхнулся майор.

– О, это знаю, – заулыбался Азизулло.

Однако его радость не передалась офицеру.

– А лучше тебя кто-нибудь знает английский в вашем кишлаке?

– Да! Есть. Это мой сестра.

– Мне нужен переводчик, – по слогам произнося слова, сказал ему майор. – Если твоя сестра лучше тебя знает английский, приведи ее сюда. Она получит бакшиш, и ты получишь бакшиш. Двойной бакшиш. Понял?

Майор показал молодому афганцу два пальца.

Азизулло замахал головой в знак того, что все понял, но сказал озабоченно:

– Нужно я спрашиваю. У старых людей. Разрешить.

И, вернувшись в толпу, он подошел к седобородому аксакалу и что-то почтительно сказал ему. Получив от него ответ, он опять подошел к майору.

– Сейчас сын моего покойного двоюродного брата, бача[5]Рахматулло, приведет мою сестру.

– А как ее зовут? – спросил Томми у афганца. – Вашу сестру как зовут?

– Нельзя! – то ли удивился, то ли оскорбился тот.

– Почему? – удивился конопатый.

– Мусульманин не должен называть ни имя жены, ни имя сестры. И никто не спрашивает.

– Ну, извини, я ж не знаю ваших порядков, – смущенно сказал рыжий секонд-лейтенант и, как всегда в таких случаях, сильно покраснел.

Майор с ехидством посмотрел на вдруг ставшее ярко-пунцовым лицо Томми и сказал:

– Ничего, сынок. Опыт – это сумма накопленных ошибок.

Вскоре юркий мальчишка лет двенадцати привел сестру Азизулло.

Толпа расступилась перед ними. Мужчины, не отрывая глаз, смотрели на тонкую гибкую девушку, а женщины в темных паранджах высказывали свое неодобрение энергичными жестами.

Их возмущение было вполне понятно. У большеглазой сестры Азизулло было открыто лицо, ну или почти открыто, во всяком случае, ее хиджаб – платок, завязанный на голове, скрывал лишь подбородок, оставляя открытыми глаза и нос.

– Добрый день, мисс! – приветствовал ее майор почтительным полупоклоном.

– Здравствуйте, сэр, – ответила девушка на хорошем английском, и рыжему лейтенанту показалась, что тень улыбки мелькнула на ее хорошеньком большеглазом лице. – Племянник сказал, что вам нужен переводчик. Он все верно понял? – уточнила девушка, кивнув на мальчишку, который привел ее сюда.

– Да, мисс! Он все верно понял, – заверил ее майор. – Мы должны показать этим людям фильм о вреде наркотиков, но, к сожалению, закадровый текст идет только на английском языке, и я боюсь, что фильм местные жители не поймут.

– В любом случае, они не захотят его понимать, – сказала девушка. – Вы сожгли посевы мака и обрекли их на голод. Их и их детей. И все ваши увещевания будут совершенно напрасны.

– Но мы привезли продовольствие! Мы раздадим его после фильма. И семена! – неожиданно вмешался в разговор Томми.

Девушка бросила на конопатого короткий взгляд и продолжила говорить, обращаясь к майору:

– Вы скоро уедете, а эти люди останутся здесь со своими проблемами.

– Извините, мисс, а ваша семья тоже выращивает мак? – осторожно поинтересовался майор.

– Нет, сэр. Мой брат Азизулло занимается торговлей, и ему пока удается содержать семью. Но мы отклонились от главного. Рахматулло сказал мне, что вы обещали заплатить за работу переводчика.

– Да, мисс! Пятьдесят долларов вас устроит? – спросил майор и поспешил уточнить: – То есть пятьдесят вам и пятьдесят вашему брату?

– Более чем, – лаконично ответила девушка и коротко кивнула в знак согласия. Рэдманс включил диапроектор.

Как и предсказывала сестра Азизулло, фильм не произвел на ее односельчан особого впечатления. Они отнеслись к нему с иронией – их не напугали страшные документальные кадры, показывающие распад человеческой личности и физические страдания неизлечимых наркоманов. Ведь все это были неверные, не признававшие Аллаха. И поделом им за это!

Зато завершающая культурную программу раздача мешков с мукой, сахаром и рисом и жестяных банок с растительным маслом была воспринята с энтузиазмом. Афганцы охотно брали все, что давали: минеральную воду, банки с тушенкой, на которых была изображена корова, и даже рулоны туалетной бумаги, хотя ею в этих местах никогда не пользовались – на этот счет здесь существовали совсем иные гигиенические правила.

Сгибаясь под тяжестью мешков и ящиков, местные жители, как тараканы, расползались по своим глинобитным хижинам.

Улица быстро опустела...

На одном из подмосковных военных аэродромов, у двухэтажного штабного здания, расположилась группа десантников в пятнистых светло-зеленых комбинезонах. Контрактники ждали командира группы, которого им должны были представить перед самым вылетом. Комбинезоны, которые были сейчас на спецназовцах, заметно отличались от тех, какие им приходилось надевать раньше.

Самым главным отличием было отсутствие на рукавах трехцветных бело-красно-синих шевронов, обозначавших их принадлежность к Вооруженным силам Российской Федерации. Вместо них были пришиты шевроны с изображением пикирующего орла, держащего в когтях молнию. Над шевроном белыми буквами на красной полоске было вышито название совсем другой страны. Необычными были также знаки различия на петлицах и погонах.

Вот только автоматы, которые выдали десантникам, были привычные – «калаши» со складывающимися прикладами. Было известно, что спецназ бывших «братьев по оружию» предпочитает «АКМСы» американским автоматическим винтовкам «М-16», которые очень чувствительны к песку, поэтому малопригодны к использованию в районах Ближнего и Среднего Востока.