Как-то раз по дороге на элеватор меня остановила женщина и попросила довезти ее до станции. Я согласился и предложил сесть в кабину, но она полезла в кузов. Возможно, решила набрать в карманы зерна. Такое бывало. Часов в семь утра я, не спавший как следует уже двое суток, задремал за рулем и очнулся, когда машина уже начала съезжать в кювет. Предотвратить это не удалось, машина легла на бок, и из кузова высыпалась часть зерна. Первое, что меня испугало, была мысль о женщине. Под зерном ее явно не было, но, оглянувшись по сторонам, я увидел, что она спокойно идет по дороге. Возможно, почувствовав, что машина съезжает в кювет, она спрыгнула и тем самым избежала серьезных неприятностей. А я, оценив обстановку, начал сгребать рассыпавшееся зерно и ожидать помощи. Через час на тот же элеватор ехала наша машина. Ее водитель помог собрать зерно и вытащил мою машину на дорогу. Шоферы постоянно помогали друг другу, и этот эпизод тоже не имел последствий.

В Верхнеуральске проживали в основном русские потомки уральских казаков, а в окрестностях было много казахов, занимавшихся животноводством. Жили эти народы по-разному, но относительно мирно, и межнациональных конфликтов практически не было. Более того, некоторые русские поддерживали с казахами дружеские отношения.

Однажды у машины одного из наших местных шоферов Петра Мараева сломалась рессора заднего моста. Он кое-как добрался до казахской деревни Кызыл-Казах и с попутной машиной передал нам просьбу о помощи. На выручку послали меня. Я должен был отвезти запасные листы рессоры и помочь с ремонтом.

Это было в начале марта, когда казахи отмечали мусульманский праздник. Чтобы задобрить Аллаха и предотвратить падеж овец из-за недостатка корма, в жертву приносили барана. Я приехал в деревню поздно вечером. Во всех домах в окнах горел свет. А в доме, где остановился Мараев, вовсю шла подготовка к празднику. В комнате было жарко. На печи стоял огромный котел, в котором варилось мясо барана, недавно принесенного в жертву. Как потом мне рассказали, жена и теща хозяина варили его всю ночь. Хозяин дома и Петр приветливо меня встретили и сказали, что ремонт машины начнем завтра, а сейчас надо отдохнуть. Мне постелили возле печки, и, просыпаясь ночью, я постоянно видел хозяйку, возившуюся у котла.

Еще до рассвета мы с Петром развели большой костер и приступили к работе. Часов в восемь нас позвали в дом. На полу комнаты был разослан ковер, а на нем, сложа ноги по-турецки, сидел хозяин, перед которым стояли большая миска с мясом и пиала с зеленым чаем. Помыв руки, мы сели рядом. И сразу же мальчик лет семи, видимо сын хозяина, принес нам пиалы и налил чай. Потом хозяин взял из миски жирный кусок баранины и стал своими руками буквально засовывать его в рот Мараеву. А тот и не сопротивлялся. Позже мне рассказали, что этот обычай характеризует особое уважение к гостю. Но я все-таки предпочел брать мясо своими руками.

После плотного завтрака мы снова взялись за работу. Нас еще несколько раз приглашали в дом, и отказаться от этого было нельзя. Но с каждым разом я брал все меньший кусок мяса и все медленнее запивал его чаем. А вот Мараеву пришлось тяжело, но он терпел.

Наконец работа была завершена. Мы последний раз зашли в дом и, попрощавшись с гостеприимными хозяевами, тронулись в путь. А по дороге Петр мне рассказал, что казах в этот праздник съедает чуть ли не целого барана (другим членам семьи достаются лишь остатки) и выпивает почти ведро чая. А потом тут же на полу засыпает и может проспать сутки и больше. Хороший праздник!

Я проработал на автобазе около двух месяцев, когда мне наконец дали машину. Это был изрядно потрепанный ЗИС-5. За несколько дней я привел его в приличное состояние и был готов начать работу уже на своей машине. Предстояло возить пшеницу из третьего отделения совхоза «Нагайбак» на элеватор в Магнитогорск. В совхозе уже работали два наших шофера: опытный Казачков, не призванный в армию из-за хромоты, и Петя Щепин – местный парень примерно моего возраста.

Встретили меня хорошо. Вместе поужинали, потрепались и улеглись спать.

На другой день Казачков уехал чуть свет, Щепин занялся ремонтом, а я поставил свой ЗИС под погрузку и тронулся в путь только часов в десять.

До Магнитогорска 65 километров, и по дороге всего одна казахская деревенька. Тяжело груженная машина по разбитой дороге с замерзшей колеей едет медленно. А на душе у меня праздник. Как-никак, это мой первый рабочий рейс на своей машине.

Красноватое зимнее солнце неярко светит прямо в глаза, а кругом раскинулась широкая Нагайбакская степь. Ни деревца, ни строения, только небольшие кусты вдоль дороги. На спуске машина побежала веселей. Но разгоняться нельзя – впереди горбатый мостик через речку, от которой, как говорили ребята, до деревни менее 20 километров. А там уж и до города рукой подать.

После моста начался длинный подъем – тягун. В звуке двигателя явно послышалось что-то непривычное. Вчера вечером Петька говорил, что у него застучал подшипник. А я даже не представляю себе, что это такое. Учеба осталась где-то далеко позади, да и не проходили мы такие «мелочи». Наконец подъем закончился, и двигатель заработал спокойней. Остановив машину, прислушался. Теперь уже отчетливо был слышен посторонний стук. На малых оборотах удары были редкими, а на больших учащались. Стало ясно, что с таким стуком до города не доехать. Бросить машину и уйти пешком тоже нельзя. За три тонны зерна и вышку получить можно – время военное. Об этом предупреждали еще в совхозе. Оставалось одно – ждать Казачкова, который скоро должен был возвращаться. Сейчас полдень. Мороз небольшой, а у меня овчинный полушубок, опоясанный солдатским ремнем, валенки, теплая шапка и меховые рукавицы. В машине можно просидеть хоть до утра. Только вот что делать с водой? Замерзнет – блок разморозит.

Солнце уже приближалось к горизонту, когда вдали появилась машина. Василий Иванович работал на автобазе давно и слыл веселым, «не любившим выпить» мужиком, постоянно подшучивающим над товарищами.

Казачков прослушал двигатель и безапелляционно заявил:

– Накрылся третий шатунный. Снимай картер, отверни нижнюю крышку шатуна, все зачисти. Вместо баббита заложи кусок ремня. Не забудь проковырять дырку для смазки. Затягивай не слишком сильно, а то не провернешь. – Посмотрев мой инструмент, Василий Иванович достал из-под своего сиденья пару ключей и плоскогубцы. – На. Тебе это пригодится, – пояснил он. – А пожрать-то у тебя есть? Нет, ну ничего. Поджарь пшеничку. А спички? Возьми. При случае стакан поставишь. Ну, лады.

И снова я один. Но теперь знаю, что делать, и, не раскачиваясь, берусь за работу.

Сначала надо отвернуть сорок небольших болтиков. Лежа под машиной и орудуя простым гаечным ключом, это непросто. Да еще без варежек руки мерзнут. Пришлось наломать кустов и развести небольшой костерчик. Наконец-то болты отвернуты, но картер не поддается – пригорела прокладка. Кое-как справился. Теперь все в порядке, но уже темнеет, а под машиной и вовсе ничего не видно. На ощупь стал проверять подшипники. Молодец Казачков. Действительно, расплавился третий. Но это уже завтра. А пока – набрать побольше хвороста, развести хороший костер, погреться и ждать до утра. Поджарив в консервной банке пшеницу, я перекусил и залез в кабину. Теперь надо было вспомнить все, что слышал про перетяжку подшипников.