Мэр встал и распахнул настежь окна, дыша полной грудью. Слава богу, ушли губошлепы. И так чуть не каждый день. Для такой жизни бычье здоровье надо иметь. Только что вроде весна была, а уж лето на исходе. Да и какие нынче весны. Это лишь котам весна, а остальным чистый геморрой. Нету радости в жизни, хотя вроде бы чего еще надо. Было их всего в городе трое. Теперь решили получить радость вчетвером. Может, лучше получится — все-таки квартет. Взяли в дело Коня Рыжего. Рябоконь по фамилии. Рыжий абсолютно без каких-либо комплексов. Отдали ему овощное хозяйство и успокоились. Свой человек. Смотрящим на зоне был. Куда его денешь! Теперь олигархов местного розлива — четверо. И мэр у них пятый. Мальковский, Смаковский, Рапп и Рябоконь.

После гибели в прошлом году губернатора Безгодова приуныли ребята, на одну зарплату жить вознамерились, но потом быстро перестроились. Пришли под крылышко к мэрии и принялись за старое. Шура не мог отказать, хотя четверка не совсем вписывалась в привычные рамки воровских традиций: трое из них не топтали ногами зону и знали о ворах в законе лишь понаслышке. Впрочем, не стоит об этом сожалеть: скамья и нары — дело наживное. Однако этот вариант по нынешнему времени маловероятен. В Ушайске у мэра давно все схвачено. Начальник УВД Тюменцев — свой человек. Зарплату получает чуть ли не в мэрии. Жить можно, пока вдруг не обнаружится тот, к кому не прилипает. То есть совершенно и абсолютно не липнет. Раньше таковых было на каждом углу. Сейчас заметно уменьшилось, но все еще водятся, реликтовые. Скоро вымрут тоже, как мамонты когда-то. И что тогда на этом месте вырастет?

В кабинет, постучав и получив разрешение, вошла секретарь: четверо просились на прием. Сразу четверо? Пусть заходят. С четверыми у Шуры вопрос короткий, потому что в этой сцепке сам он пятый. Или первый.

Вошли. Поздоровались степенно, протягивая клешни. Раньше все они были владельцами партбилетов. Шура — нет. Западло вору служить государству. Поинтересовались, как жизнь, как здоровье, дела. Словно они только для того и шли сюда, чтобы спросить о делах. Известно, что дела бывают только у прокурора.

— До Страшного суда далеко, вот и живем помаленьку, — съехидничал мэр.

Хоть стой, хоть падай. Четверка не знает, плакать ей или смеяться. Может, лучше рыдать от смеха?

— Какими судьбами? Сколько лет, сколько зим… В воскресенье виделись? А сейчас просто так, на чаек зашли? Или на коньячок… Проблемы… Опять они самые.

Зашли на чаек олигархи. И у них, оказывается, тоже проблемы.

Четверка таращила глаза: может, укололся этот вот и глумится. Дурачка строит бывший зэк. Ведь знает же, зачем собрались. Подчистить за одним надо, что в прошлом году от собственной жадности пострадал. Нарвался, дурак, на московского агента (того черти отдыхать в Сибирь принесли) и получил себе по самое некуда. Лежит теперь на аллее павших героев чуть не в обнимку с начальником УВД Суховым. И оба они там в правах теперь одинаковы — что бывший губернатор, что генерал-майор.

— Козел-то этот вывернулся, — округлил от усердия глаза Рябоконь. — Шофер не зря говорит. Ему можно верить. И дом свой спалил, чтобы уйти…

— Не козел, — поправил его мэр. — Это специальный агент. В отставке. Не надо путать. Напомнить, кто есть козел?

— К чему это?..

— Ну, как же. Наверно, вы позабыли. Недостаток опыта…

— Да мы и так знаем. Козел — он и есть козел. Он и в Африке козел.

Мэр промолчал. Глаза у него вдруг задымились ненавистью к этим выскочкам. Никто не знает и заранее не скажет, на что они способны. Забияки, не признающие правил.

— Короче, — продолжал Рябоконь, — сделал оттуда ноги. И чьи-то кости после себя оставил. Пропавших трое, а кости одни. Не на колбасу же он их перевел.

Мэр поморщился.

— Кому они нужны, эти косточки! — продолжал Рябоконь. — Выкрасть бы их в прокуратуре, пока на экспертизу не отправили. Не надо нам этого. Разберемся как-нибудь сами. Дай только время…

— Значит, вы бы хотели, чтобы я вмешался в уголовный процесс? А известно ли вам, что телефонное право давно отменено? — продолжал мыть зубы мэр.

— Нам бы только не мешали, а мы сами. Если этот мужик приложил руки к нашим людям, то он не попрется в милицию. Это ему не надо. Будет прятаться, пока мы его не цапанем…

Мэр опять поморщился: ребята изо всех сил старались придать вес собственным словам. Пусть упражняются. И пусть держат его в курсе всех дел.

— Послали ребят на двух катерах. Перехватили одного…

— Где он?

— Там. — Рябоконь ткнул пальцем в потолок, а потом вниз: — А может, там.

— Молодцы. А вам не кажется, что это уже война? Одного. Второго. Третьего. Десятого… С какой стати вас на него понесло?

— Александр Ильич, вы не правы, — произнес банкир Рапп. — Это он в прошлом году накрыл губернаторский бизнес. Все пошло колесом. Производство и реализация через аптеки упали до нуля.

— Дался он вам… Человек ни сном ни духом.

— У нас там еще один оставался… В агентстве стратегических исследований.

— Теперь ни одного, я думаю…

И вдруг спохватился:

— Выходит, полковник выскользнул?! Теперь ждите, где-нибудь выплывет в скором времени. И я вас предупреждал: не трогайте мента раньше времени. Черта лысого он здесь накопал. Лезете сдуру куда ни попадя… Разгребай за вас! Хорошо, свой начальник УВД — клюет за обе щеки. С ладони… Все сказали? Ничего не забыли?

Четверка враз кивнула. Синхронность была отменной.

— Тогда вы свободны. Идите. А я тут подумаю…

Ребята приподнялись. Рябоконь поставил на стол «дипломат» из коричневой кожи.

— Мы тут принесли, как положено, капустой, — и вынул пластиковый мешок, набитый грязно-зелеными пачками.

— Хорошо, — холодно осклабился мэр. — Как раз сегодня надо выдать кое-кому…

Он поднялся из-за стола и, проводив посетителей за двери, вернулся к столу, ухватил пальцами мешок и отправил в сейф. Закрыл. Вернулся к столу.

Из-за двери выглянула секретарша. Никак не приучится секретарским аппаратом пользоваться.

— К вам начальник УВД…

Мэр ничего не сказал. Лишь значительно кивнул.

— А-а! — растянулся он в улыбке. — Заходи! Всегда рад… За деньгами пришел? За зарплатой? Садись. Отдохни…

И полез в стол. Достал оттуда рублями несколько зеленых бумажек и протянул офицеру. Тот, сморщив лицо, принял и положил в карман.

«Что же ты морду кривишь? Валюту России, тысячные купюры, за деньги не считаешь?!» — подумал мэр. Он мог бы и вслух, но не стал. Только подумал и отвел глаза, словно не полковник, а лично он взял только что на лапу и оттого застеснялся. С непривычки.

— У нас проблемы, — начал без подготовки мэр. — Эти самые, которые не любят долго ждать, поперлись в Дубровку. Решили пойти в народ, в люди. Ну и… Как обычно. Так что не забывай, пожалуйста. Пожар там был… Но это неважно. Нужна информация о человеке, у которого сгорел там дом.