Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В принципе Пудов толковый работник, и сразу встал на его сторону. Хотя конечно, может это и вынужденное сотрудничество. Вот и телефон сотовый куплен в отделе этого самого Пудова. Повертев в руках большую трубку Моторолы, полковник Витковский грустно усмехнулся. Разве же тут деньги? Все деньги в Москве.
У Пудова зазвонил телефон.
— Отвечу? — глянул он вопросительно на начальника.
Витковский кивнул головой на коридор, все же надо соблюдать хоть подобие субординации.
— «Вискас», вроде.
— Ладно, ответь, — кивнул Витковский.
— Ало? Что?! Как?! Е-мое… Очуметь, ладно я подъеду. Посмотрим. Постараемся найти. Что сделал? О как! Отлично! Это здорово поможет! Скорее всего поможет.
— Что случилось?
— Вискаса отметелили, поломали конкретно, прям в реанимацию загремел!
* * *
Глава 5
— На землю! Лицом вниз! Работает СОБР!
— Тра-та-та! — автоматная очередь выкашивает всех подряд.
— А! — дернулся я, просыпаясь и тут же принял положение сидя. — Твою же мать… Опять этот сон.
На самом деле очередь не выкашивала прям уж всех, выстрелы автомата вообще ушли вверх. Хотя без трупов тогда и не обошлось. Во сне всегда все немного по-разному.
— Уф!
Психолог говорит, что этот сон постепенно станет снится мне все реже, но вряд ли исчезнет навсегда. Неожиданно, я могу увидеть его вновь и через двадцать лет. И частота появления этого сна будет снижаться, медленно, но неуклонно. А может все это будет вытеснено гораздо быстрее какими-нибудь еще более сильными эмоциями. Если стрельба, убийства и риск для жизни станут моим рутинным делом, например.
— Что малыш, опять он? — спрашивает меня проснувшаяся рядом женщина, годящаяся мне по возрасту в матери.
— Ага… — высматриваю я сколько времени и стоит ли уже обратно ложится.
— Сколько времени? — спрашивает и она.
— Кажется полшестого.
— Ну, ни туда, ни сюда. Ладно, может тогда займемся оздоровительной терапией?
А вот и совет от психолога подоспел. Под терапией она секс подразумевает, если кто не понял. Какого черта я сплю с МВД-ешным психологом, что годиться мне в матери?! Об этом тоже следовало бы поговорить, нам обоим, например, с другим психологом. Впрочем, это помогает, помогает во всех смыслах. В целом она мне очень нравится, особенно ее грудь, она просто невероятная! К сожалению, идет в комплекте с некоторой полнотой. Но главное не в этом, поначалу у нас вообще не заладилось. После первого дела окончившегося стрельбой во время задержания и гибелью парочки подозреваемых, меня отправили к мозгоправам. Хотя я даже и не стрелял.
* * *
— Зачем вы опять пытаетесь врать в тесте? — спрашивала она тогда.
— Но я не вру! — не сознавался я.
— Вам не надо пытаться отвечать на вопросы также как вы отвечали на них когда-то, надо просто ответить честно, тут нет неправильных вариантов — убеждает она меня.
Но это пусть другим втирает что нет правильных ответов, а то я не знаю, что они есть. Просто что-то не заладилось у меня, обычно я могу пройти, а тут уже подряд заваливаю. Затем, поставив вопрос ребром «или я пишу тест нормально или она меня завалит», вынудила меня написать все как есть, в смысле как чувствовал, как ощущал, как думал. Никогда даже при поступлении в школу милиции я не писал тесты честно, интуитивно понимая какие ответы проходные.
Но сейчас отчего-то какая-то шкала «лжи» палила меня, и я не смог ее обыграть даже с трех попыток! В итоге написал, как есть, без оглядки, и даже скорее из вредности выставляя провокационные ответы. Не знаю, что на меня на шло, злость просто взяла на этих «психов». Я столько времени работал в постоянном стрессе! Проделал великолепную работу, а эти твари! И с моих ответов, вышла кажется полная задница. Но я думал, что, если совсем упрется, смогу дяде, наверное, позвонить. Хотя я ему так и не рассказал всего.
— Как вас вообще взяли на работу в органы? — очень похоже главная «психологиня» прибывала в полнейшем шоке. — Со шкалой лжи теперь все в порядке, но у вас же ярко выраженная социопатия и психопатия даже, возможно!
— Может это стресс так повлиял?
— М?! — посмотрела она на меня как на насекомое.
После второй неудачной попытки сдачи она с кем-то созванивалась, а может и до этого ей намекали, или даже прямо сказали, что я не из простого подразделения.
— Стрельба-пальба? Вы в курсе вообще, где и кем я работаю? — уточнил я.
— Нет, это же… Но, примерно, догадываюсь.
— Да я нормальный обычный человек! Никто, же не пишет всю правду в тестах и в беседах не рассказывает. Просто неудачный день. Давайте я пересдам через пару дней, отдохну проветрюсь.
— Нет. Я и так не знаю почему дала вам несколько попыток. Продолжим, и я подумаю, что написать в заключении!
— Ладно.
— Вот этот вот ответ, это серьезно? — показывает она в тесте.
— Ну… не то что бы прямо так, но. Я некоторые написал просто так. Я вообще об этом не хочу говорить.
— Ладно, отложим. Я хотела бы вот еще поговорить, о ваших взаимоотношениях с…
* * *
— Ай! Фу! Боже мой, ты так и не побрился! Колючий же до невозможности! Я же еще вчера просила побриться. Ха-ха! Щекотно же, дурак! В чем дело, побрейся, что опять за подростковые бунты?
— Я пытаюсь слегка изменить внешность, со щетиной я же прямо другой человек, да? Еще вариант попробовать только одни усы оставить. Вот так — приложил я руку к подбородку, закрывая щетину и оставляя только усы.
— Ужас какой! Сбрей.
— Не могу, мне надо загримироваться.
— По работе что ли?
— Ага. — соврал я.
— Ладно, тогда остаешься без поцелуев.
— Ладно, без поцелуев.
— И там тоже! Ха-ха! У-и!
Я думал со мной попрощаются после нашего дела, все же не тот я человек, чтобы работать в УСБ, вот и психолог подтвердит. Но вышло наоборот, начальство хвалило за невероятную по скорости операцию, с учетом того что это было полноценное внедрение. С психологом я разобрался, впрочем, я имею не слишком большое отношение к тому, что мы
