– Почему? – удивилась я.

– Ну… так… до свидания.

Я решила не сдаваться:

– Разве вы Поросятина? Не имеете права решать за нее! Позовите Светлану!

– Уходите! – прошептала женщина.

– С места не сдвинусь, пока не увижу хозяйку, – заявила я. – Кем вы ей приходитесь?

– Ну… знакомой.

– Наверное, придется пойти в полицию, – пробормотала я, – странная ситуация. Знакомая прогоняет человека, который хочет нанять Светлану на работу. Ладно, до свидания. Ждите участкового.

– Стойте, – испугалась тетушка, – меня зовут Регина.

– Рада познакомиться, Лена, – на всякий случай соврала я.

Регина открыла дверь в избу:

– Пойдемте, покажу Свету.

После светлой веранды мне показалось, что внутри дома темно. Регина, не зажигая света, пересекла комнату, толкнула дверь в стене и вздохнула:

– Вот она! Заходите, не бойтесь.

Я вошла в небольшую спальню. Посреди нее в инвалидном кресле сидела худая женщина. На ее лице горели огромные карие глаза.

– Принесла конфет? – закричала она, увидев меня.

От неожиданности я ответила:

– Нет.

– Вали на… – завопила незнакомка, – дай конфет, конфет дай! Дай конфет!

Регина приблизилась к женщине и протянула карамельку:

– Держи.

Больная выхватила у нее «Раковую шейку» и прямо в бумажке запихнула в рот.

– Перед вами Светлана, – печально произнесла Регина, – и вам лучше уйти. Она всегда сильно нервничает, когда видит посторонних. Врач говорит, что Поросятина неспособна понять, кто перед ней. Но он ошибается. Со мной Света общается иначе, чем с тем, кого впервые видит. Да, ее муж с ней развелся. Но вы видели женщину. Как с такой жить? Даже церковь разрешает развод с психически больными. Светлана сама виновата. Не знаю, чем ее тяготила жизнь с таким прекрасным мужем, как Герман Наумович Файф! Все у нее было: дом, деньги, любовь. Ни о чем она не заботилась. Слуг полный особняк. Бизнес ей супруг подарил, отель. Живи да радуйся. Так нет! Связалась с компанией то ли художников, то ли музыкантов, они Светлану приучили к наркотикам. Муж ее в клинику отправлял, лечил, но свинья везде грязь найдет. Года хватило, чтобы жена разум потеряла. Сначала Герман ее в частной клинике держал, но там было строго. Деньги дерут огромные, а по сути это тюрьма. Гулять по звонку, обед по расписанию, спать, когда прикажут, вставать тоже по звонку. Родному человеку в любое время туда не приехать. Файф меня нанял. У меня среднее медицинское образование. Я не один год работала в больнице, теперь вот в сиделках. Всем хорошо. И Светлане, и мне, и у Германа Наумовича душа не болит.

– Зачем кому-то прикидываться Поросятиной? – удивилась я.

Регина опустилась на стул:

– Присаживайтесь, в ногах правды нет. Не знаю. У моей подруги дочка отсидела несколько лет. Она в салоне маникюр, педикюр делала, у коллег кошельки воровала. Когда Валя освободилась, стала устраиваться на работу по паспорту младшей сестры. Та честная девочка. Стыдно Вальке, что сидела на зоне, и не всякий отдел персонала бывшую зэчку на работу возьмет. Может, у бабы, что к вашей знакомой ходит, та же история?

– Вероятно, – согласилась я. – Светлана может одна выйти на улицу?

– Ноги у нее слабые, – объяснила Регина, – не парализованные, просто плохо слушаются, наркотики весь организм Поросятиной отравили. В принципе она может добраться до сеней, возможно, даже спуститься в сад. А дальше что? Разум у нее трехлетнего дитяти, она постоянно требует: «Дай конфет!» Врач запретил кормить Свету сладким, но, когда она совсем уж разойдется, я даю ей карамельку.

– Регина, подумайте, кто мог прикинуться Светланой? – попросила я. – Может, ее подруга?

– У нее их нет, – возразила сиделка, – никому Поросятина не нужна.

– Печально, – пробормотала я. – Неужели никто ею не интересуется?

– С момента моего приезда сюда вы первая, – призналась Регина.

В кармане завибрировал телефон.

Я встала:

– Простите за беспокойство.

– Мне приятно поговорить с кем-то, – улыбнулась Регина, – по большей части мы со Светой коротаем время вдвоем, а с ней не пообщаешься.

Я села в машину и прочитала эсэмэску от Полины: «Позвони, когда освободишься».

Я ей позвонила.

– Кровь на марле принадлежит Анюте Олеговне, – отрапортовала Полина, – я видела ее сейчас в блузке с коротким рукавом. Такой синячище на сгибе локтя! Я офигела, спросила: «Мама, что с рукой?» Она ответила: «Ездила утром на плановое обследование, кровь у меня взяли. Медсестра в клинике никак вену найти не могла. Я приехала домой, пошла пройтись, воздухом после города подышать, а пальцы на руке плохо двигаются. Я испугалась. Потом сообразила: мне же бинт намотали. Еле-еле его сняла и поступила не по правилам, швырнула его куда-то. Слабым оправданием моего поведения является синяк, который я увидела. Только посмотри на него!» Старшие Барсовы вне подозрений. Бинт был на руке Анюты.

– Ясно, – пробормотала я, – но возникает вопрос: зачем Анюте ехать в клинику, когда у нее под боком есть свой медцентр?

Поля возразила:

– Степа! У Барсовых учреждение, которое занимается реабилитацией. Люди сюда приезжают после операций, болезней, травм. Здесь прекрасные специалисты, лечебная физкультура, бассейн, массаж, упоительный воздух, комфортные палаты. Но! КТ, МРТ, ПЭТ-КТ у нас нет. Стоматолог тоже отсутствует. Если вдруг кому-то станет плохо с сердцем, то сразу прибежит кардиолог, примет меры, но потом больного увезут в клинику, которая специализируется на сердечно-сосудистых заболеваниях. Гинеколога нет, уролога тоже. В Фомкине делают упор на реабилитацию. Анюта же проходит полное обследование, такое в клинике Барсовых не делают. Оно всегда включает анализ крови. Понимаешь?

Я кивнула.

– Поговорила с Поросятиной? – полюбопытствовала Полина.

– Нет, она больна психически, – объяснила я. – Кто-то использовал ее имя, чтобы попасть в дом Барсовых.

– Зачем? – спросила Поля.

– Напрашивается ответ: чтобы облить постель Кристины духами, – предположила я. – Подожди, у меня звонок по второй линии. Алло.

– Степонька, – прочирикала Фаина, директор салона красоты «Бака», – я знаю, что у тебя выходной…

– Говори что надо, – велела я.

– Случилась маленькая неприятность.

– С клиентом?

– Ага.

– С кем именно?

– С Галиной Шатовой!

– Скажи, что ты пошутила! – воскликнула я.

– Нет, – вздохнула Фаина. – Можешь приехать?