Представители раскольничьего сектантства были организаторами революции 1905 г., и в частности декабрьского мятежа в Москве. Одним из его организаторов был зять С. Т. Морозова фабрикант Н. П. Шмидт. Именно С. Морозов познакомил Н. Шмидта с молодым революционером Н. Э. Бауманом, который должен был стать вожаком мятежа, но был убит 18 октября дворником Н. Михалиным, который был оскорблён тем, что Бауман оскорблял имя Государя Императора.

Другой П. П. Шмидт, по-видимому родственник фабриканта, один из руководителей мятежа на Черноморском флоте в 1905 г., был прекрасно осведомлен о финансовой помощи Морозова. Он открыто заявлял: «Морозов жертвует на наше дело целые миллионы». М. Горький писал про Морозова: «Он давал на издание „Искры“, много давал денег политическому Красному Кресту, на устройство побегов из ссылки, на литературу для местных организаций и в помощь разным лицам, причастным к партийной работе социал-демократов большевиков».

Тесно связан с сектантством был и Я. М. Свердлов. Первой женой Свердлова была Е. Ф. Шмидт, родственница Н. П. Шмидта. Вторая жена Свердлова, К. Т. Новгородцева, была дочерью купца-раскольника, перешедшего в единоверческую церковь. Кроме того, и Нижний Новгород, родина Свердлова, и Екатеринбург, место его притяжения в годы русской смуты, были крупными центрами сектантства.

Столицей «сектантской» оппозиции была Москва, которая стала местом постоянных совещаний её руководителей, Рябушинского и Коновалова, с лидерами либерально-кадетской оппозиции.

Во второй половине 1915 г. зародился тесный союз «сектантской» и либерально-кадетской оппозиций, направленный на осуществление дворцового переворота и низложение Императора Николая II.

Военные неудачи 1915 г. побудили думскую оппозицию возобновить давление на правительство с целью добиться от него больших уступок. Главной задачей этой деятельности было заставить Императора согласиться на так называемое «ответственное министерство». По замыслу оппозиции это

министерство должно было подчиняться не Императору, а главе кабинета, в свою очередь ответственного перед Думой. То есть, по существу, кадеты стремились к введению парламентского строя в России, что шло вразрез с существующим законодательством Империи. Желая до поры скрыть свои парламентаристские устремления, кадеты заменили понятие «ответственного министерства» на понятие «министерства, ответственного перед народом». П. Н. Милюков заявил, что эта замена — тактический шаг. Как только, пояснял Милюков, «мы получим такое министерство, оно силою вещей скоро превратится в ответственное министерство».

Весной 1915 г. внутри Совета министров, возглавляемого И. Л. Горемыкиным, сложилась группировка, ориентированная на союз с думской оппозицией. Эта группировка возглавлялась главноуправляющим земледелием и землеустройством А. В. Кривошеиным («группа Кривошеина»). Вторым человеком в этой группе был министр иностранных дел С. Д. Сазонов. Император Николай II вначале не только не был против установления связей между Думой и правительством, но даже высказал своё пожелание А. В. Кривошеину, чтобы тот возглавил совет. Кривошеин, по его собственным словам, пользовался поддержкой Государя, а «без неё ничего ни у кого не получится».

«Группа Кривошеина» предполагала создать новый кабинет при участии октябристов, представителей капитала и общественных организаций. Видя себя уже во главе правительства, А. В. Кривошеин начал искать тех, на кого он будет в нём опираться. По его мнению, опорой нового кабинета должны были стать кадеты. То есть тактика Кривошеина доказывала, что его стратегической целью было введение парламентаризма если не де-юре, то де-факто. Возглавлять императорское правительство Кривошеин не хотел, а открыто присоединяться к требованию оппозиции ввести думское министерство означало для него опасность отставки. Поэтому А. В. Кривошеину приходилось действовать опосредованно.

«Группа Кривошеина» потребовала от И. Л. Горемыкина убрать из правительства неугодных оппозиции министров: юстиции И. Г. Щегловитова, военного В. А. Сухомлинова, внутренних дел Н. А. Маклакова и обер-прокурора Священного синода В. К. Саблера, которые выступали против союза с оппозицией. Вместо этих министров Кривошеин предлагал генерала А. А. Поливанова, князя Н. Б. Щербатова и А. Д. Самарина. В противном случае министры-«оппозиционеры» грозили подать в отставку.

28 мая министр финансов П. Л. Барк обратился к И. Л. Горемыкину с настойчивым предложением обратиться к Императору Николаю II с просьбой о приближении созыва Думы и замене неугодных оппозиции министров указанными выше лицами. Горемыкин присоединился к этому требованию более того, высказал пожелание, чтобы «более молодой человек заменил меня, я слишком стар для вас всех».

Думская оппозиция и министерская «Группа Кривошеина» решили, что летом 1915 г. настал подходящий момент для создания неподконтрольного царю кабинета. Великий Князь Андрей Владимирович писал в своём дневнике, что Кривошеин «орудует всем и собирает такой кабинет министров, который был бы послушным орудием у него в руках». Цель Кривошеина, по мнению Великого Князя Андрея Владимировича, была «умалить власть государя».

Эта позиция А. В. Кривошеина встречала со стороны части кадетов активную поддержку. Они увидели в «Группе Кривошеина» реальную возможность своего прихода к власти. Бывший легальный марксист П. Б. Струве вышел из кадетского ЦК и стал в июне 1915 г. политическим консультантом А. В. Кривошеина. Струве высказался за приглашение в совет министров на правах членов без портфеля «общественных деятелей, пользующихся широким доверием», — А. И. Гучкова и князя Г. Е. Львова.

В мае 1915 г. в Москве прошли немецкие погромы, поводом для которых стала вспышка холеры, вину за которую толпа возложила на проживавших в Москве немцев. Этими погромами не преминула воспользоваться оппозиция для раздувания шпиономании с антидинастическим подтекстом.

Погромы происходили при попустительстве местных властей, главным образом московского градоначальника генералмайора А. А. Андрианова, причём полиция преступно бездействовала.

Во время великого отступления шпиономания охватила страну. «В обществе только и было разговоров, что о влиянии тёмных сил», — писал председатель Государственной думы М. В. Родзянко.

Видную роль в нагнетании шпиономании сыграла Ставка Великого Князя Николая Николаевича. В этом смысле она действовала заодно с А. И. Гучковым. Так родилось дело об «измене» жандармского полковника С. Н. Мясоедова, близкого к военному министру В. А. Сухомлинову, одному из главных врагов Гучкова. Полковник С. Н. Мясоедов ещё до войны беспочвенно обвинялся Гучковым в сотрудничестве с германской разведкой. Реанимация в 1915 г. обвинений Мясоедова в измене шли от Гучкова, имея целью смещение Сухомлинова. Непосредственно расследовали «дело Мясоедова» генерал-квартирмейстер М. Д. Бонч-Бруевич и начальник контрразведки штаба Северо-Западного фронта полковник Н. С. Батюшин, тесно связанные с Гучковым и даже революционными силами. Обвинения С. Н. Мясоедова были полностью надуманными. Тем не менее военно-полевой суд приговорил его к повешению. Главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал от инфантерии Н. И. Иванов не утвердил смертного приговора, так как считал вину Мясоедова недоказанной. Но в дело вмешался великий князь Николай Николаевич и лично утвердил приговор. 19 марта 1915 г. Мясоедов был повешен.