Её кожа была тронута поцелуем солнца и светилась здоровьем, щёки были розовыми от наполнявшей её жизненной силы. На ней было льняное платье, лавандовое на этот раз, цветы того же цвета были приколоты к её волосам.

Эти локоны... словно её окружали ленты самого лунного света.

Это была версия Хайди из прошлого, понял Амун, в то время как нежный, напоённый запахами специй ветерок ласкал её. Она стояла у края веранды, глядя вниз на покрытый рябью прозрачный пруд. На ней не было татуировок, не было ни розовых прядей в её волосах, ни пирсинга; она была сама невинность и оптимизм, завёрнутая в совершенно ошеломляющую упаковку.

- Ты взволнована, радость моя? - спросил женский голос позади неё.

Хайди повернулась, внезапно вырванная из задумчивости. - Обожаю, когда ты так называешь меня, - искренне ответила она. - Особенно потому, что сначала я тебе не понравилась.

- Да. Но это вскоре изменилось, не так ли?

- Изменилось. И да, да. Я взволнована, но также и в предвкушении.

Они говорили на греческом. Древнегреческом.

Он уже слышал этот язык раньше, подумал Амун, и недавно. Когда? Где?

Сцена продолжалась, и Тайны продолжал копаться в памяти Хайди, приостанавливаясь то тут, то там, чего девушка совершенно не осознавала. Затем раздалось мурлыканье, и Амун знал. Ответы. Его демон нашёл ответы.

Новые изображения не появились, ещё нет, но то, что узнавал демон, узнавал также и Амун. Всегда. Так, в течение двух ударов сердца он уже знал, что маленькая Хайди и Спящая Красавица Хайди - один и тот же человек. Они были этой женщиной. А эта женщина была...

Ответственна за убийство Бадена, понял он.

В видении, длящемся не более секунды, Амун увидел Бадена с пропитанными кровью и прилипшими к голове волосами.

Без тела. Он увидел Хайди - Хади - какой она тогда была, с золотыми волосами, струящимися по её спине, обнажённую, с загорелой кожей, светящейся в лунном свете, несмотря на излучаемую ей ненависть и алые брызги повсюду вокруг неё. Он увидел её друзей, Ловцов, целую толпу, сражающуюся с его друзьями.

Ужас затопил его. Женщина, которую он желал, помогла убить его лучшего друга. Женщина, которую он собирался защищать, помогла отправить в могилу добрейшую душу из всех, что он когда-либо знал. Женщина, которую он приютил рядом с собой, уничтожила того человека, который встал между легко ранимыми смертными и беспощадными бессмертными, с пеной у рта, всё ещё находящимися во власти зла своих демонов. Человека, который сказал: "Спасите людей, не причиняйте им зла."

Баден первым нашёл себя во тьме.

Баден был тем, кто помог другим сделать то же самое.

Баден... Баден... Грудь Амуна сжалась так болезненно, с его губ сорвался очень тихий вздох. Он не издал ни звука, когда новые демоны терзали его снова и снова, но сейчас он был не в состоянии удержать звук внутри.

Баден. Потерян, навсегда из-за этой женщины.

Каждый воин любил Бадена как брата и каждый чувствовал себя его ближайшим соратником. ... Его способность пленять каждого вокруг него, что было чудом, учитывая природу его демона Недоверия.

Теперь Амун держал одну из убийц Бадена в своих руках.

Он сжимал ладонями ее лицо, как когда-то сжимал лицо Бадена.

- Ты в порядке? - спросила Хайди, само беспокойство и сладость. Она судорожно вцепилась в него.

За его ужасом последовал взрыв удивления. Как это возможно? Она умерла. Разве нет? Да. Да. Она.

Умерла. Ловцы использовали ее как Наживку - одели ее как симпатичную, беспомощную куклу, послали ее постучать в дверь Бадена, моля о помощи. Она завлекла его прямо к смерти. Остальные Повелители прибыли, как раз перед тем, как он лишился своей головы; они атаковали. Но даже если они прибыли несколькими минутами ранее, все равно было бы слишком поздно. Кости уже были брошены.

Амун вспомнил кровь, крики. Вспомнил, как Страйдер виртуозно поднял голову Хайди, когда битва была наконец окончена, и, также, как и Баден, она была без тела. Даже бессмертные не могут восстановиться после такого.

В противном случае, Баден, более живой, чем кто-либо, кого он когда-то знал, поднялся бы из могилы давным-давно. Вместо этого, душа мужчины была поймана в ловушку где-то на небесах.

Ужас поднялся до сокрушительного уровня. Амун не мог дальше вспоминать. Не это. Потому что, чем дольше он находился в прошлом, тем вероятней, он мог потерять свой контроль над другой глубокой, темной эмоцией, которая жгла его изнутри.

Ярость. Он уничтожит эту крепость таким способом, который Мэддоксу, хранителю Насилия, никогда и не снился, разрушая их дом камень за камнем.

Он отнял руки от Хайди и положил вдоль тела.

Ее прошлое увяло, как и его собственное, и он мог только пристально смотреть на нее, эту настоящую версию, ненавидеть смешивание с его ужасом - затем полностью пересилив его. Раньше, даже когда он был наполнен той земле-сокрушительной ненавистью, желание к ней не ослабело.

Его телу было просто наплевать, что она сделала.

Розовый кончик её языка сильно ударил над ртом, сделав его влажным. Пылинки искрились вокруг нее, и от полосок в волосах и от тумана, вызванного видениями, она напоминала бомбу замедленного действия, фантазию, где сказки превращаются в реальную жизнь. Ее рубашка туго оттягивала грудь, и были видны соски. «Что это было?» она вздохнула, не подозревая об изменении в нем.

Что ты имеешь в виду? - вопрос щелкнул, как кнут, выбросившись наружу, перед тем, как он смог понять, что делать, как продолжить.

- Воспоминания... Обо мне в детстве, затем обо мне, как взрослой, на веранде.

Она видела, то, что он видел, однако. Раньше этого никогда не случалось. И она не упоминала Бадена, но тогда, разве Амун не изобразил правдиво своего друга? Нет, не правда. Он изобразил. Но это был секундный проблеск, или менее. Она просто не заметила тогда, поскольку ее внимание было крепко пленено другими воспоминаниями.

Поэтому у нее не было никакого предупреждения, никакого способа приготовиться к его возмездию. А он это сделает. Отомстит. Ему надо наказать ее, надо причинить ей боль. Очень сильно.

Казалось, она до сих пор не заметила темноту его эмоций.

С широко раскрытыми серыми глазами, она потрясла головой.

- Я никогда не помнила хорошую часть моих жизней. Эти воспоминания всегда отбирались у меня.

Жизней. Как видимо, больше, чем одна. Возможно ли, чтобы она перерождалась более, чем один раз? Была ли она здесь, чтобы завершить работу, которую начала все те столетия назад? Чтобы причинить разрушения всем, кого он любил?

Как она сюда попала? Почему она до сих пор не пыталась убить его? Почему она лечила его с такой любовью? До этого ему никогда не приходилось задумываться над чьей-либо мотивацией.