Дверь за Марой закрылась, а я все еще стоял возле машины и теперь внимательно разглядывал сам дом. Первый этаж был обшит потемневшими от времени деревянными панелями, второй и третий демонстрировали ровную кирпичную кладку. Была тут и веранда, очевидно, опоясывающая весь дом, старые садовые качели мирно висели в одном ее углу, стандартная треугольная крыша, покрытая темно-красной черепицей, в некоторых окнах уже горел свет. По идее, здание должно было казаться уютным, может даже милым, но почему-то ощущение было абсолютно противоположным. Дом… Не пугал, но настораживал, беспокоил и словно отталкивал. Будто не хотел, чтобы к нему приближались. Точно такое же ощущение вызывает большая бездомная собака, спокойно лежащая возле помойки: не заставляет бежать в панике, но приближаться к ней не хочется.

Странно, как отель, производя такое отталкивающее впечатление, еще умудрялся оставаться наплаву.

Впрочем, хозяйка этого дома производила не менее странное впечатление.

Я сел в машину и отправился в Москву.

Сегодня надо было еще просмотреть то, что нарыл на подчиненных Сухаря Тим. Хотя я все равно был убежден, что просто теряю время в отделе. Стоило подумать о файлах, как до моих затуманенных мозгов дошло, что именно я забыл.

Кретин.

Подполковник просил передать Маре флэшку, которая так и лежала сейчас в заднем кармане моих джинсов. Старею, что ли?

Если бы.

Само собой, возвращаться я не собирался.

Мара Шелестова и ее «домашние» меня заинтересовали. Впервые за очень долгое-долгое время меня действительно что-то интересовало. И панк, и маленький мальчик, и сама девушка. Они все носили в себе смерть.

Но шутку хозяйки отеля я оценил. Бугай в ошейнике смотрелся бы действительно забавно.

Перед домом я заехал в участок, чтобы забрать материалы дела, потом еще в пару мест, для встречи с осведомителями, и только потом отправился к себе. Часы показывали первый час ночи. И, не смотря на плотный и вкусный обедоужин, жрать хотелось зверски. Благо проблему можно было решить в перерыве между делами.

Подземный паркинг встретил меня тишиной и мигающей лампочкой над моим местом, пахло сыростью и бензином. Я внимательно оглядел стоянку и закатил глаза, выбираясь из машины.

— Ярослав Алексеевич, — консьерж в холле выставил на стойку коробку с пиццей, — доставили десять минут назад.

— Спасибо, Миш, — протянул молодому человеку деньги.

— И… — замялся он на несколько секунд, — Вероника Николаевна у вас, — вид у Миши был виноватый. Еще бы ему таким не быть.

— Знаю, машину заметил на парковке, — подхватил я коробку, мысленно прощаясь со спокойным вечером. — Вызовешь ей такси через двадцать минут.

— Да, Ярослав Николаевич.

Механический женский голос объявил этаж, и двери лифта разъехались с тихим шуршанием, на звонок в дверь открыла Вероника. В коротком синем платье, на каблуках, с идеальной прической и макияжем. С приторно мурлыкающим «Ярочка» девушка попробовала повиснуть у меня на шее. От объятий меня спасла коробка с пиццей.

Я бросил ключи на хрень, название которой мог выговорить только дизайнер и больной, ее создавший, скинул обувь и прошел в кухню. Во всей квартире царил полумрак, из колонок доносились завывания какой-то певички. Ненавижу попсу.

Жрать хотелось зверски.

— Ты не рад меня видеть? — прошла следом Ника.

Я на несколько секунд задумался, оглядел накрытый на двоих стол, еду явно из ресторана и дернул уголком губ.

— Если скажу правду, ты закатишь скандал, а я хочу жрать. Но правду, так или иначе, сказать придется, если не сейчас, то в конце вечера. Так что… Нет. Не рад.

— Ярочка…

— И прекрати называть меня Ярочкой, чувствую себя имбецильной коровой.

— Но…

— Ник, мы же все с тобой решили. Точнее, ты решила, почему ты снова здесь? — на самом деле ответ на вопрос меня не волновал. Я его знал, знал еще тогда, когда она, залепив мне пощечину, «гордо» ушла. Я очень надеялся в тот момент, что ушла с концами, но здравый смысл подсказывал, что надежда моя по-детски нелепа. И вот оно, подтверждение, стоит напротив и дует губы.

— Я принесла тебе нормальный ужин…

— Вот мой нормальный ужин, — указал на коробку, лениво гадая, успеет ли Вероника закончить к тому времени, как моя «Маргарита с пепперони» окончательно остынет. Девушка бросила беглый взгляд на коробку и с трудом удержалась от фырканья. — Еще причины?

— Я хотела помириться.

— Напрасно.

— Нам же хорошо вместе.

— Было первые несколько недель, — я чертовски устал, хотел в душ, жрать и заняться работой. Вероникой я заниматься не хотел. И маленькая кукла, старательно разыгрывающая из себя прожженную стерву, это прекрасно понимала. Еще в самом начале нашего с ней знакомства я дал понять, что ничего, кроме секса, от нее мне не надо. Я говорил прямо и открыто, но…Но увы и ах, Ника мои слова, очевидно, всерьез не восприняла. А теперь… А теперь и секс с девушкой мне надоел. Еще месяц назад привычка Вероники обставлять все по высшему разряду начала раздражать. Твою мать, да она даже трахалась как героиня какого-то тупого американского фильма или сериала о богатеньких детках и их родителях.

— Что-то по тебе этого не было заметно, — скрестила любовница, которая, надеюсь, через час уже станет бывшей, руки на груди.

— Ты просто не хотела замечать и слушать, — я прошел к столу, задул свечи и включил свет. — Ник, серьезно, я больше не хочу тебя видеть. Ни в своей квартире, ни в своей постели, ни где бы то ни было еще. Если хочешь, можем поужинать. Но я предпочитаю пиццу. Рыба и салаты меня не вдохновляют.

— Ты издеваешься, — дернула плечом Ника.

— Ничуть.

— Какого хрена, Ярослав? — повысила голос девушка, поняв, что я действительно серьезно. — Думаешь, можно просто развлечься со мной и вышвырнуть?

— Ни на что другое я своего согласия не давал. С самого начала ты знала, что ничего, кроме секса, между нами не будет. «Отношения» с тобой меня не интересовали ни три месяца назад, ни сейчас.

— Ты настоящий урод! — перешла на ультразвук кукла. — Сволочь и социопат!

С первыми двумя определениями я был согласен. По поводу третьего же… Очень надеюсь, что еще нет.

— Тем более, что тебя здесь держит?

— Я тратила на тебя свое время! Таскала ужины, даже на этот чертов форум с тобой ходила!

— Я не просил этого делать, исключительно твоя инициатива, — становилось скучно, пицца продолжала остывать. — Оставь ключи и уезжай.

— Ты…

— Иду в душ, когда выйду, тебя здесь быть уже не должно. Ужин можешь забрать с собой, ключи оставишь в прихожей. Тебя будет ждать такси, за машиной вернешься, когда меня не будет, — я развернулся и направился к ванной, сзади какое-то время все было тихо. А потом женские руки легли на плечи, Ника прижалась ко мне сзади.