Гитлер повелевал назначить рейхспрезидентом Германии гросс-адмирала Дёница, командующего военно-морскими силами. Поскольку армия, люфтваффе и войска СС предали его, такое решение было вполне логичным. Дёниц выглядел вполне лояльным человеком на фоне интриганов. Новым рейхсканцлером становился Геббельс, тогда как "мой верный партийный товарищ, Мартин Борман" выдвигался на пост председателя партии. Борману также поручалась забота об исполнении персональной воли Гитлера. Фюрер явно желал даже из собственной могилы продолжать свою политику "разделяй и властвуй", составляя конфигурацию будущего правительства Германии. Наиболее причудливым стало назначение на должность нового рейхсфюрера СС гауляйтера Карла Ханке. Ханке, бывший до войны любовником Магды Геббельс, теперь находился в осажденном Бреслау и продолжал руководить бессмысленным и самоубийственным для мирных жителей сопротивлением. Между тем Геббельс уже сам выбрал путь для себя и своей семьи. Он решил, что останется вместе с фюрером "до самой смерти". Одна из копий гитлеровского завещания была послана через доверенного офицера фельдмаршалу Шёрнеру, который стал новым командующим всей армии. В сопроводительной записке к ней генерал Бургдорф отметил, что "шокирующая новость о предательстве Гиммлера" стала для фюрера последним ударом.

Тем временем на верхних ярусах бункера шла совершенно другая жизнь. После того как Гитлер закончил диктовать завещание и ушел отдыхать вместе с фрау Гитлер, Траудл Юнге поднялась наверх, чтобы поискать какую-нибудь еду для детей Магды Геббельс. Было 4 часа утра 29 апреля. Сцена, которая открылась перед Траудл недалеко от того места, где располагались раненые, буквально шокировала ее. "Казалось, что сексуальная лихорадка охватила всех окружающих, — вспоминала женщина. — Везде, даже на кресле стоматолога, я видела обнимающиеся человеческие тела. Женщины, отбросив всякую стыдливость, похотливо оголяли свои интимные места"[816]. Офицеры СС, которые в данный момент были свободны от службы (то есть не обыскивали подвалы в поисках дезертиров и не занимались их расстрелом), выискивали хорошеньких молодых девушек и вели их в подвалы рейхсканцелярии. Эсэсовцы поили девушек шампанским и совращали их, предлагая им взамен предоставления любовных услуг какие-нибудь продукты из неистощимых запасов бункера. Это был апокалипсис тоталитарного режима, железобетонный символ которого — рейхсканцелярия теперь медленно опускался в ад.

Окружающая берлинцев реальность становилась все более и более ужасной. 28 апреля советские войска добрались до улицы, где проживала некая женщина, ведшая в то время дневник. "Я стала испытывать легкую тошноту, — писала она, — примерно такую же, какая случалась у меня раньше в школе перед экзаменами: дискомфорт и беспокойство, стремление закончить дела". С верхнего этажа здания она и ее соседи наблюдали, как по улице передвигаются тылы передовых советских частей — конные повозки с различными припасами, рядом с которыми семенили молодые жеребята. Всю дорогу уже загадил лошадиный помет. На тротуаре была развернута полевая кухня. Вокруг женщина не видела ни одного мирного жителя. "Иваны" в это время развлекались тем, что учились езде на найденных ими велосипедах. Вся эта картина успокаивала женщину. В тот момент солдаты казались ей большими детьми.

Первый вопрос, который ей задали русские, был следующим: "А есть ли у тебя муж?" Она сумела отговориться и парировать первоначально неуклюжее приставание со стороны солдат. Но затем женщина увидела, что в глазах красноармейцев появился какой-то нездоровый блеск, и в этот момент она почувствовала неподдельный страх. Когда она повернулась и пошла обратно в подвал, за ней последовал солдат, от которого сильно пахло алкоголем. Пошатываясь на ходу, солдат вошел в помещение, где сидело еще несколько застывших от ужаса женщин. Он стал внимательно разглядывать их. Автору дневника удалось ускользнуть из подвала и вновь очутиться на улице, в то время как туда спустилась целая группа русских военнослужащих и отобрала у мирных жителей все наручные часы. Пока они никого не насиловали. Однако вечером, после того как солдаты поужинали и заправились алкоголем, они начали свою охоту. Женщину, автора дневника, поймали сразу трое русских, которые стали по очереди насиловать ее. Когда она оказалась под вторым солдатом, его действия были внезапно прерваны появлением еще одной группы советских военнослужащих, среди которых находилась и одна девушка в военной форме. Но это событие стало лишь временной передышкой. После нескольких коротких реплик жертва услышала лишь громкий смех. Причем хохотала и русская девушка.

Совершенно истощенная немецкая женщина добралась до своей комнаты и, прежде чем лечь в постель, забаррикадировала дверь с помощью мебели. В доме совершенно не имелось воды, что делало ее муки еще более невыносимыми. Можно себе представить, сколь много в Берлине в то время было подобных случаев.

Как только женщина легла на кровать, тотчас же послышался сильный стук в дверь. Ее баррикада разлетелась в пух и прах, и в квартиру ворвалась группа советских военнослужащих. Они прошли на кухню, где принялись за еду и выпивку. Женщина попыталась под шумок улизнуть из помещения, но гигант по имени Петька поймал ее на выходе. Она умоляла его делать, что ему захочется, но по крайней мере не позволять другим солдатам насиловать ее. Проснувшись утром, Петька сказал, что ему пора на службу. Прощаясь с женщиной, он сильно сжал ее ладонь в рукопожатии и объявил, что придет обратно в 7 часов вечера.

Следует отметить, что многие немецкие женщины старались в то время найти себе так называемую "протекцию" в лице какого-нибудь советского солдата. Они надеялись" что он защитит их от группового изнасилования. Двадцатичетырехлетняя актриса Магда Виланд встретила советские войска, находясь в доме на Гизебрехтштрассе, неподалеку от Курфюрстендамм. Для нее это был "самый страшный момент за всю войну". Действуя почти бессознательно, она попыталась спрятаться в платяном шкафу, но ворвавшиеся в квартиру советские солдаты быстро обнаружили ее укрытие. Из шкафа актрису вытащил очень молодой солдат, призванный, очевидно, из Средней Азии. Он был так взволнован и зачарован видом белокурой красавицы, что испытал преждевременное семяизвержение. На языке знаков женщина предложила ему стать его "подругой", но только в том случае, если он защитит ее от посягательств других советских военнослужащих. От этого предложения молодой солдат пришел в еще большее возбуждение и вышел из комнаты, чтобы похвастаться своей добычей перед товарищами. Однако спустя некоторое время в помещение вошел другой солдат и жестоко изнасиловал женщину.

Тем временем в подвале дома пряталась еврейка Эллен Гётц, Это была подруга Магды, которой чудом удалось бежать из тюрьмы на Лертерштрассе, после того как тюремное здание оказалось разрушено бомбами. Эллен также обнаружили советские солдаты и изнасиловали ее. Когда соседи пытались объяснить русским, что эта женщина не немка, а еврейка, и что гестаповцы долгое время содержали ее в тюрьме, солдаты спокойно возразили: "Женщина есть женщина". Чуть позднее в доме появились советские офицеры. Сами они вели себя достаточно корректно, но не пошевелили и пальцем, чтобы приструнить своих подчиненных.