Пока Джо силился принять решение на предмет того, что ему делать с рапортом, жажда мести, финального искупления вины и снятия с себя ответственности, которая была единственным движителем его существования с той роковой ночи 6 декабря 1941 года, получила последний импульс, необходимый для того, чтобы немецкий Геолог стал обречен.

С приходом весны наступил очередной китобойный сезон, а с ним началась и новая, усиленная кампания немецких подлодок. Субмарина У-1421 в особенности досаждала грузоперевозкам в проливе Дрейка, как союзным, так и нейтральным. И это происходило в тот момент, когда нехватка китового жира могла означать не иначе как разницу между победой и поражением в Европе для обеих сторон. Джо многие месяцы обеспечивал командование радиоперехватами с У-1421, а также поставлял информацию о направлении по сигналам субмарины. Однако южноатлантический блок радиопеленгаторов до самого последнего времени оставлял желать лучшего, и все усилия Джо никакой пользы не приносили. Однако сегодня вечером, когда он подцепил посредством высококачественного радиопеленгатора марки «СД» выплеск болтовни в эфире, который он, даже в нерасшифрованном виде, опознал как идущий от У-1421, вместе с Джо работали два других поста подслушивания, включившиеся в работу, пока он готовил свой отчет. И после того, как Джо передал свои данные на сигнал от блока высокочастотного радиопеленгатора станции «Кельвинатор» в его клетке на самом верху северной антенны, в Вашингтоне, в центре борьбы с подлодками, наконец-то была выполнена триангуляция. Полученное в результате положение подлодки, нужная ширина и долгота, было передано британскому флоту, и с Фолклендских островов на задание отправился штурмовой отряд. Эсминцы и «морские охотники» нашли У-1421, зафиксировали ее положение, после чего принялись долбать подлодку «дикобразами» и глубинными бомбами, пока от нее не осталось ничего, кроме маслянистого черного пятна в форме тильды, нацарапанной на поверхности воды.

Джо пришел в восторг от затопления У-1421, а также от той роли, которую он во всем этом сыграл. Он буквально купался в своем восторге, заходя даже так далеко, что воображал, будто эта самая лодка в 1941 году отправила на дно Атлантического океана «Ковчег Мириам».

Трусцой пробежавшись по тоннелю к кают-компании, Джо впервые за последние две недели наполнил и включил снегоплавильню, после чего принял душ. Затем он приготовил себе тарелку яичницы из яичного порошка с ветчиной, достал новую парку и пару маклаков. По пути к ангару ему пришлось миновать двери в Хилтон и тоннеля Собачьего городка. Крепко зажмурившись, Джо пробежал мимо. А потому не заметил, что все собачьи ниши пусты.

Солнце, весь его тускло-красный диск, висело в каком-то дюйме над горизонтом. Джо наблюдал за светилом, пока ему не стало казаться, будто он отморозил себе щеки. Солнце медленно тонуло за Барьером, и начался прелестный оранжево-розовато-лиловый закат. Затем, словно желая позаботиться, чтобы Джо не пропустил самого главного, солнце как бы еще раз приподнялось и опять опустилось в несколько выцветший, но по-прежнему чарующий наплыв розового и лавандового. Джо знал, что это всего лишь оптическая иллюзия, вызванная искажениями формы светила в морозном воздухе, но тем не менее увидел в этом некое знамение и наставление.

— Шэнненхаус! — крикнул он, стремительно спускаясь по лестнице, чтобы пилот не успел забросать его всякими железяками. Выяснилось, однако, что Джо повезло застать Шэнненхауса в один из редких периодов сна. — Проснись, уже день! Уже весна! Вставай!

Шэнненхаус выбрался из самолета, который зловеще поблескивал в плотной, лоснящейся оболочке из тюленьих шкур.

— Что, уже солнце? — спросил он. — Ты уверен?

— Сейчас ты уже его пропустил, но через двадцать часов оно снова вернется.

В глазах Шэнненхауса появилась мягкость, знакомая Джо по первым их дням на Льду, целую вечность тому назад.

— Солнце, — сказал Шэнненхаус, а потом спросил: — Что ты задумал?

— Хочу пойти и убить фрица.

Шэнненхаус сжал губы. Борода пилота была уже в добрый фут длиной, а его запах сделался просто зубодробительным, глубинным, почти наделенным собственным разумом.

— Ладно, — сказал он.

— Так может этот самолет лететь или нет?

Джо пошел вокруг хвоста к правому борту машины — и тут вдруг заметил, что шкуры, покрывающие переднюю часть фюзеляжа, куда светлее и вообще совсем другие по сравнению с теми, что обтягивали левый борт.

А позади самолета, точно багаж, ожидающий погрузки на борт, стояла пирамида из семнадцати песьих черепов.

Бересклет Флир, их покойный командир, уже бывал в «Малой Америке» с Ричардом Бэрдом в 33-м и еще раз в 40-м году. Просмотрев его бумаги, Джо с Шэнненхаусом обнаружили там подробные планы и инструкции для внутриантарктических перелетов. В 1940 году сам командир Флир пролетел непосредственно над той территорией, которую им предстояло преодолеть, чтобы убить Геолога, — над горами Рокфеллера, над Эдзел-Фордс, к изломанно-величественной пустоте Земли Королевы Мод. И оставил аккуратно отпечатанные перечни вещей, которые требовалось захватить с собой человеку, отважившемуся на такой рейс.

1 ледоруб

1 пара снегоступов

рулон туалетной бумаги

носовых платка

Великой опасностью подобного перелета была возможность вынужденной посадки. Если Джо с Шэнненхаусом разобьются, то останутся одни в магнитном центре неизвестности без всякой надежды на спасение. Тогда им придется пешим порядком пробиваться назад к станции «Кельвинатор» или жать вперед до самого «Йотунхайма». Командир Флир предусмотрительно заготовил перечень того, что им в таком случае потребуется: палатки, примусы, ножи, пилы, топор, веревка, альпинистские кошки. Сани, которые им придется тянуть самим. Все снаряжение следовало рассмотреть на предмет веса, который оно добавит к полезному грузу.

Муфта мотора и паяльная лампа 4 фунта

2 спальных мешка из оленьего меха 18 фунтов

Ракетница с восемью патронами 5 фунтов

Точность и строгий порядок инструкций командира Флира оказали благотворное влияние на умы Джо и Шэнненхауса — как, впрочем, возвращение солнца и перспектива прикончить хотя бы одного врага. Оки снова стали друг с другом общаться. Шэнненхаус выбрался из ангара, а Джо переместил свою скатку в кают-компанию. О своем сползании в какое-то первобытное отчаяние в течение последних трех месяцев они даже не заикались. Вместе Джо с Шэнненхаусом обшарили стол Бересклета Флира. Там они нашли весьма интересное раскодированное сообщение командования, пришедшее прошлой осенью вместе с неподтвержденным рапортом о том, что на Льду предположительно может находиться немецкая станция под кодовым названием «Йотунхайм». Еще они нашли там экземпляр «Книги Мормона», а также письмо с пометкой «вскрыть в случае моей смерти». Оба чувствовали себя обязанными его вскрыть, но так и не сумели себя заставить.

Шэнненхаус принял душ. Для этого эпохального события потребовалось расплавить сорок пять двухфунтовых снежных блоков, которые Джо, кряхтя и матерясь сразу на трех языках, вырезал и один за другим перенес на лопате в плавильню на крыше кают-компании, чья цинковая пасть, точно раструб граммофона, транслировала пронзительно-гнусавый голос пилота, вовсю распевавшего: «Ну а девушки? А девушки потом!» Разговаривали они мало, однако все беседы были дружелюбными, и за какую-то неделю Джо с Шэнненхаусом восстановили атмосферу товарищеской дурашливости, которая была универсальной среди обитателей «Кельвинатора» до катастрофы Уэйна. Оба словно бы забыли о том, что намерение на пару, без всякой поддержки, пролететь тысячу миль паковых льдов и глетчеров, чтобы пристрелить одинокого немецкого ученого, было их собственной идеей.