Ночью сражались добровольцы. С обеих сторон наверх отправились небольшие отряды горящих ненавистью бойцов — тех, кто за день не успел удовлетворить свою жажду мести. Они ползком выползали из трещин в черноту ночи и один за другим погибали в бесшумных стычках. А внизу, в относительной безопасности туннелей, мятежники, как могли, пытались выспаться, несмотря на удушающую жару. Второй день лета был еще жарче, чем первый. Но стоило прозвучать свистку, и обе армии опять бросились в атаку. Жара или холод — они должны были убивать.

На следующий день наступила осень. Ртуть в термометре опустилась так низко, как будто кто-то ее выпустил. Прозвучал сигнал, и сражение началось по новой. Поле боя уже с утра было багровым от пролитой накануне крови, приварившейся к металлу под безжалостным летним солнцем. Теперь жара кончилась, но ее сменили порывы штормового ветра. Он был так силен, что легко мог унести человека. Бойцы обеих армий подвесили к поясу дополнительный груз и надели утяжеленные ботинки. Ветер поднимал в воздух куски искореженного металла и обрушивал их на сражающихся. Потом началась гроза. В небе засверкали молнии, каждая из которых в мгновение ока могла испепелить человека на месте. Утяжеленные доспехи настолько мешали двигаться, что битва превратилась в какой-то замедленный фарс. Но кровь все равно лилась рекой. И ни раненые, ни умирающие не видели в происходящем ничего смешного.

И наконец снова пришла зима и принесла с собой снег, бураны и леденящую стужу. Фабричные охранники натянули на себя специальные термокостюмы. Мятежникам такие костюмы были ни к чему. Рэндому и Руби — тоже. Они легко адаптировались к новым условиям. Чтобы снег не слепил глаза, все сражающиеся надели защитные очки. Спорная территория превратилась в засыпанное снегом поле. Тут и там по нему бродили небольшие группки вооруженных людей и в буране пытались найти врага. Иногда враг находил их первым. Снег недолго оставался белым — скоро он уже весь был запятнан кровью и усеян телами павших бойцов. Рэндом и Руби сражались без устали, снова и снова выходя на поверхность, невзирая на лютый мороз. «Отверженные» шли в бой с их именами на устах. Они были готовы пойти за своими новыми лидерами куда угодно, хоть в преисподнюю. Мороз обжигал легкие и замораживал кровь в жилах, но пылающая в сердцах мятежников ярость согревала их в любую стужу. Прошло еще два, и на смену зиме пришла весна. Все началось снова. Так выглядел год на Техносе III.

Но впервые за многие годы силы воюющих сторон были неравны. Несмотря на ярость природы и отчаянное сопротивление противника, «отверженные» шаг за шагом продвигались вперед. Линия фронта все ближе и ближе подползала к фабрике. Джек Рэндом и Руби Джорни были почти вездесущи. И где бы они ни появлялись, мятежники с новой силой кидались в атаку, а наемники Вольфов трепетали. Обе армии только и говорили, что о легендарном Джеке Рэндоме и его беспощадной спутнице, которых не брали ни холод, ни жара, ни вражеский меч. А глубоко внизу, в металлических туннелях мятежников, без устали трудился над планами Александр Шторм. В свое время он был почти таким же героем, как Рэндом, но сейчас Рэндом сражался, а Шторм организовывал рейды и руководил очисткой туннелей от живности, не знавшей о том, что идет война. В те редкие минуты, когда Александру удавалось передохнуть, он старался не думать о том, что Джек в отличие от него, похоже, вовсе не состарился.

А Джек Рэндом действительно чувствовал себя молодым. Он стал намного сильнее, а рука его, сжимавшая меч, и не думала уставать. Рэндом снова стал тем легендарным героем, чье имя заставляло трепетать даже Железный Трон. А если он и выглядел моложе, то замечала это только Руби Джорни, которая о своих наблюдениях не рассказывала никому. Рэндом сражался вместе с «отверженными», и они медленно, но верно продвигались вперед. Мятежники погибали один за другим, но и противники их тоже были не вечны. А сестры милосердия, как могли, заботились о раненых.

Война продолжалась.

А в небольшом приемном зале фабричного комплекса Дэниэл и Стефания Вольфы нетерпеливо ожидали назначенной встречи. Раньше это помещение было просто большим складом, но теперь какая-то храбрая душа попыталась превратить его в парадный зал. На полу бывшего склада лежал красный ковер, а в качестве украшений использовались живые цветы. И если ковер был, прямо скажем, кричащим, то цветы действительно оживляли безликое оформление фабричного комплекса. Их не поливали по нескольку дней кряду, но цветы были местными. В открытом грунте они привыкли к худшим условиям.

Дэниэл переминался с ноги на ногу от нетерпения. Он стиснул зубы и обхватил себя за плечи, чтобы не взорваться. В последнее время дела у Вольфов шли, мягко говоря, неважно. Эта встреча имела решающее значение. Одно только неверное слово — и их ожидает грандиозный провал. Хорошо еще, если его просто отправят домой.

Стефания стояла рядом с братом, собранная и невозмутимая, как всегда. Ничего не поделаешь, хотя бы одному из них надо держать себя в руках. По протоколу Мишель и Лили тоже должны были присутствовать на предстоящей встрече. Нынешний гость был настолько важной персоной, что подобало встретить его всей семьей. Но Стефания уже давно пришла к выводу, что не доверяет этим двоим. Поэтому она еще с вечера приказала подмешать им в еду снотворное. Сейчас Мишель и Лили мирно спали, надежно запертые в своих комнатах. Официальная версия гласила, что они не совсем здоровы. Что ж, в каком-то смысле это была правда. Кардинала Кассара на встречу не позвали. Он всеми силами пытался получить приглашение — в ход шли даже открытые угрозы, — но Стефания намерена была сама разыграть эту партию. Планета принадлежала Вольфам, и высокий гость тоже приезжал к ним. Кассар может поговорить с ним потом, и чем позже, тем лучше.

И все же на встрече должны были присутствовать посторонние. Стефания с удовольствием вытолкала бы в три шеи Тоби Шрека вместе с его оператором, но императрица особо подчеркнула: она желает, чтобы эту встречу показали по головидению. В прямом эфире. Разумеется, Лайонстон не намерена была разъяснять, зачем ей это понадобилось. Но все ее желания следовало выполнять беспрекословно — если, конечно, вам еще не надоело жить на этом свете. Так что Тоби и Флинн уже установили освещение и постарались отойти поглубже в тень, чтобы не мозолить глаза могущественным Вольфам. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы их отсюда вышвырнули. Не каждый день вам предоставляется шанс заснять самого Пол-Человека.

Ужасную историю Пол-Человека в Империи знали все. Около двухсот лет назад он вошел в контакт с представителями неизвестной ранее цивилизации. Собственно, она и сейчас оставалась неизвестной, поскольку с тех самых пор никто ее не видел и не слышал. Пол-Человека был в те времена капитаном имперского крейсера «Беовульф». Он исчез прямо из своего кресла на глазах у потрясенной команды. Это случилось внезапно — никаких неизвестных кораблей поблизости не было. Просто был человек, а через секунду его не стало.

Похитители держали его у себя три года. Пол-Человека плохо помнил эксперименты, которые над ним проводили. Иногда они снились ему по ночам, и это были худшие из кошмаров. В основном он запомнил свои вопли.

А потом его отослали обратно, и он снова возник на мостике «Беовульфа», там же, где исчез три года назад. Правда, корабль в тот момент находился за пол-Империи от места похищения, но, судя по всему, похитителей подобные мелочи не волновали. И вот тут-то и начался настоящий кошмар. Дело в том, что назад вернулся не человек. Точнее, не целый человек, а только его половина. Левая половина. Он был разрезан точно посередине, от макушки до промежности, и правую половину заменил сияющий сгусток энергии, по форме напоминавший человеческое тело.