Увидев столь внушительный комитет по встрече, Моретта ошпаренным котенком кидается к зеркалу, проверить, все ли в порядке с туалетом, прической, боевой раскраской и пр. Хотя переживает она, по-моему, зря. Мало того, что девочка мне нравится и без всяких там дамских хитростей и уловок, так еще и папарацци в этом времени не наблюдается, и зафиксировать момент, когда «графиня изменившимся лицом бежит к пруду» со сбитой набок прической и улетевшей шляпкой, просто некому! Но женщина есть женщина! Всегда и в любом времени!

Император сам подходит к нам. Рядом смешно семенит маменька Дагмара, пытаясь догнать своими ножками великана-супруга.

– Здравствуйте, дети, – гремит Александр.

– Как добрались, ваше высочество? – интересуется maman.

Моретта, счастливо улыбаясь, рассказывает о перипетиях своего путешествия. С особым интересом император выслушивает ту часть рассказа, где «Эльсинор» остановил для досмотра немецкий миноносец. Досмотровая команда поднялась на борт и мгновенно обнаружила среди напряженно молчащих датчан Васильчикова, Блюма и Исаева (взятого в группу исключительно ради фамилии), стоящих с молчаливой решимостью в глазах и револьверами в руках. Троица готовилась защищать бесценный груз, приходивший в это время в себя после шторма на койке в каюте. Наличие на шхуне такого «груза» потребовало личного вмешательства командира миноносца, лейтенанта цур зее Вильгельма фон Ланса. Последний, узрев Моретту, вытянулся во фрунт, пожелал счастливого пути «прекрасной незнакомке» и на рысях увел «кайзермаринеров» обратно на свой корабль. Не успел датский экипаж прийти в себя после пережитых волнений, а русские офицеры – отпустить курки револьверов и убрать их до лучших времен, как с миноносца грянул орудийный салют, а на мачтах взвился флажный сигнал: «Желаем счастья!» Моретта мне все уши прожужжала этой историей. Надо будет этого лейтенанта наградить чем-нибудь приличествующим ситуации…

Александр раскатисто хохочет, маменька тоже улыбается. Ну, вроде бы тут все в порядке. Значит, скоро и свадьбу сыграем. Желательно, правда, выждать до июля, чтобы «братец Вилли» принял участие в торжествах уже на правах законного «хозяина земли германской». А может, и не стоит ждать, чтобы мы с Мореттой могли на законных основаниях принять участие в торжествах по случаю его коронации. А, ладно, там разберемся…

В полдень Моретта заканчивает знакомство со своим новым двором, и, наконец, я могу заняться делами. Первое: вызвать в Питер Димку. Пора узнать, что там батюшка с ним решил? Но это не к спеху. А вот другое – гораздо интереснее…

…Еще на подступах к кабинету мне радостно сообщают, что моей аудиенции добивается финляндский генерал-губернатор, генерал от инфантерии Гейден. Надо принять и не затягивать…

– Здравия желаю, ваше императорское высочество! – В кабинет, в сопровождении двух атаманцев, входит высокий старик.

– Проходите, Федор Логгинович, присаживайтесь. Как я полагаю, вы просили принять вас по поводу новой финской программы?

Он тяжело садится в кресло, затем внимательно разглядывает меня, откашливается и начинает:

– Ваше императорское высочество. Вот уже семь лет, по воле вашего венценосного отца занимая пост генерал-губернатора Княжества Финляндского, я, по долгу службы, был ознакомлен с предложениями вашего императорского высочества по…

От обилия лишних слов мне неудержимо хочется зевнуть. Так, ну, пора этот поток останавливать. «Дай отдохнуть фонтану»…

– Федор Логгинович, простите, но я вас перебью. Вы хотите знать, знаком ли я с разработанной вами программой, а также высказать свои замечания по поводу моей, верно?

Генерал-губернатор удивлен, но все же утвердительно кивает.

– Первое: с вашей программой я знаком. По основным пунктам, а именно: назначить на государственные посты только чиновников, знающих русский, усилить и углубить преподавание русского языка, подчинить имперскому контролю органы массовой информации – возражений нет. Полностью разделяю и приветствую. Как дополнение, могу предложить декрет о запрещении использовать шведский язык в качестве официального. По второму вопросу – слушаю вас внимательно. Только умоляю вас, Федор Логгинович, оставьте эти славословия и титулования. А то в потоке слов смысл теряется.

Сказать, что Гейден удивлен – ничего не сказать. Он несколько раз открывает рот, собираясь начать речь, но снова закрывает его и молчит. Наконец, он собирается с мыслями:

– Ваше императорское высочество. Я… – Он снова на секунду умолкает, но потом решительно продолжает. – Я полагаю некоторые пункты из вашей программы преждевременными. Введение на территории княжества общеимперских налогов нанесет непоправимый удар местным промышленникам и купечеству…

– Интересно, а как же русские промышленники и купечество справляются? За что ж вы соотечественников так не любите, Федор Логгинович?

– Но вы должны понять, что введение таких налогов, – он делает упор на слове «таких», – приведет к возмущению в финском обществе. Возможно, даже к открытому бунту.

– И что же? Для чего, в таком случае, на посту генерал-губернатора находится боевой генерал, да еще и начальник Генерального штаба в прошлом? Мне кажется, что в случае бунта вы будете знать, что делать!

Ого! Проняло! Гейден расправляет плечи и выпячивает украшенную орденами грудь:

– Разумеется, ваше императорское высочество может быть уверен, что любая попытка мятежа будет немедленно пресечена в корне!

– Замечательно, Федор Логгинович! Другого ответа я и не ждал. Тогда что же вас смущает?

– Однако, ваше императорское высочество…

– Вот что, Федор Логгинович, давайте-ка вы будете обращаться ко мне «Николай Александрович». Так короче и проще.

– Слушаюсь, Николай Александрович. Меня только весьма смущают финские части… – Он вытаскивает платок и промокает им вспотевший лоб. – Ведь ваше предложение об их расформировании с включением личного состава в строевые батальоны, расквартированные на остальной территории империи, может тоже вызвать… м-м… беспорядки.

– И в этом случае?.. – Я умышленно предоставляю ему право самому закончить свою мысль.

– В этом случае мне может не хватить имеющихся под ружьем войск.

– Не волнуйтесь, Федор Логгинович. Вы получите под свое начало столько войск, сколько необходимо.

– В таком случае, ва… Николай Александрович, я могу только отметить, что я восхищен столь детально проработанной программой, которую вы сумели составить в столь юном возрасте. Я полностью поддерживаю ваши предложения и, если мне будет позволено, готов немедля приступать к их осуществлению…

Он еще долго расхваливает меня и воспевает мои таланты. Несмотря на эту бесконечную осанну, мы все же умудряемся обсудить детали совместной работы, мероприятия, необходимые к первоочередному исполнению, и шаги, которые последуют за этим. Тут он толков, деловит, не стесняется перебивать меня и спорить, когда считает неправым. В конце концов мы расстаемся вполне удовлетворенные друг другом. Это хорошо, что мы нашли с ним общий язык. Человек он умный, дельный и программу мою будет претворять в жизнь со всем усердием. Хороший человек. Жаль только, что в ближний круг ему уже поздновато. Не поймет. А, ей-богу, жаль!..