Зеландони слегка нахмурилась. Она уже прикинула, как хорошо было бы использовать эти камни для проведения зрелищных ритуалов, но для этого нужно было, чтобы ими пользовались только жрецы.

— Вероятно, ты нрав, Торговый Мастер, но, возможно, не стоит спешить, — сказала она. — Мне хотелось бы, чтобы эти камни до поры до времени держались в секрете.

— Почему? — спросила Эйла.

— Они могут очень пригодиться для проведения некоторых церемоний, — сказала Зеландони.

Вдруг Эйла вспомнила то время, когда Талут устроил собрание, чтобы объявить Мамутои предложение о ее удочерении. К удивлению Талута и Тули, брата и сестры, которые были вождями Львиного стойбища, их авторитетное предложение встретило возражения со стороны одного спорщика, Фребека. И он смилостивился только после того, как вожди устроили неожиданную и зрелищную и демонстрацию с огненным камнем и пообещали выдать ему одно огниво.

— Наверное, могут, — согласилась она.

— Но когда же я смогу показать его своим друзьям? — взмолилась Фолара. — Мама взяла с меня обещание, что я пока никому ничего не скажу, но мне не терпится показать им.

— Твоя мать — мудрая женщина, — заметила Зеландони. — Я обещаю, что у тебя еще будет возможность показать им, потерпи немного. Крайне важно и необходимо провести надлежащее представление. И тебе действительно лучше потерпеть. Согласна?

— Конечно, раз уж ты так хочешь, Зеландони, — с грустью ответила Фолара.

— Они прибыли всего несколько дней назад, и теперь мы только и делаем, что проводим разные праздники, собрания и церемонии, столько, наверное, не набралось бы и за целую зиму, — заметил Солабан.

— Но Пролева попросила меня помочь, и ты же понимаешь, что мне не хочется ей отказывать, — сказала Рамара, — ты же не отказываешься помогать Джохаррану. Тем более что Джарадал обычно играет с Робенаном, и мне не приходится присматривать за ним.

— Со дня на день мы отправимся в поход, неужели с этим нельзя было подождать до Летнего Схода? — ворчал ее муж. На полу перед ним лежало множество вещей, и он пытался решить, что же взять с собой. Ему не нравилось это занятие. Оно составляло часть подготовки к походу на Летний Сход, которую он всегда оттягивал до последнего момента, и сейчас, когда он наконец принялся за это дело, ему не хотелось, чтобы играющие вокруг дети и прочие отвлекающие обстоятельства мешали быстро и спокойно закончить сборы.

— Я думаю, такая спешка связана с предстоящим им ритуалом, — сказала Рамара.

Ей вспомнился ее собственный Брачный ритуал, и она мельком глянула на своего темноволосого мужа. Цвет его волос, вероятно, был темнее, чем у всех обитателей Девятой Пещеры, и когда Рамара познакомилась с ним, ей понравилось, как его цвет контрастирует с ее белокурыми волосами. Шевелюра голубоглазого Солабана была почти черной, при этом его светлая кожа обычно обгорала на солнце, особенно в начале летнего сезона. Она считала его самым красивым мужчиной в Пещере, даже красивее Джондалара. Она понимала обаяние этого высокого блондина с потрясающе яркими синими глазами и в юности, как большинство женщин, была безумно влюблена в него. Но что такое любовь, она поняла, только познакомившись с Солабаном. Джондалар не казался таким уж привлекательным после возвращения, возможно, потому, что отдавал все свое внимание Эйле. И кроме того, ей тоже понравилась эта иноземная женщина.

— Почему бы им не соединиться попросту, как всем людям? — продолжал ворчать Солабан, явно пребывая в дурном расположении духа.

— Ну, во-первых, они сами не просты. Джондалар так долго мотался по свету, что никто уже не ждал его возвращения, а Эйла — даже не член нашего племени. Однако она очень хочет стать Зеландонии. По крайней мере, насколько я слышала, — сказала Рамара.

— Когда они соединятся, она все равно станет Зеландонии, как любой из нас, — сказал Солабан. — К чему вся эта суета с ритуалом ее приема?

— Нет, она не будет Зеландонии. Она останется Эйлой из Мамутои, женой Джондалара из Зеландонии. И где бы ее ни представляли, все будут знать, что она из другого племени, — возразила она.

— Да, стоит ей только открыть рот, как это и так станет всем понятно, — фыркнул он. — Ее произношение не изменится после приема в наше племя.

— Конечно, ты прав. Пусть у нее останется иноземный выговор, но при знакомстве с ней люди уже будут знать, что она нам не чужая, — сказала Рамара.

Рамара окинула взглядом инструменты, оружие и одежду, покрывающие все плоские поверхности в их доме. Она знала своего мужа и понимала истинную причину его дурного настроения, которое совершенно не касалось Эйлы и Джондалара. Усмехнувшись про себя, она сказала:

— Если бы не было дождя, я отвела бы мальчиков в долину Лесной реки, чтобы они посмотрели на лошадей. От них в восторге все дети. У них теперь есть редкая возможность поближе познакомиться с животными.

Солабан еще больше нахмурился.

— А значит, как я думаю, им придется остаться дома.

По губам Рамары пробежала поддразнивающая усмешка.

— А я так не думаю. Сейчас многие занимаются подготовкой к праздничному пиршеству, и я тоже собираюсь помочь женщинам, которые присматривают за детьми в южном конце пещеры, чтобы их матери могли спокойно трудиться. Наши мальчики смогут поиграть со своими сверстниками. Попросив меня присмотреть за Джарадалом, Пролева не имела в виду, чтобы я глаз с него не сводила. Нужно просто следить за детскими играми. Конечно, воспитатели должны чувствовать возложенную на них ответственность, особенно когда дети достигают возраста Робенана. Обретая определенную независимость, ребенок порой может удрать куда-то без спроса, — говорила Рамара, замечая, как разглаживается лоб ее мужа. — Но тебе нужно закончить все до ритуала. Возможно, к тому времени я приведу мальчиков сюда.

Солабан окинул взглядом аккуратно разложенный набор его личных вещей — оленьи рога, мамонтовые бивни и другие кости, тщательно подобранные по размеру, — и удрученно покачал головой. Он все еще не мог решить, что именно необходимо взять в дорогу, но такая история повторялась каждый год. — Постараюсь, — с тяжким вздохом произнес он. — Как только я все рассортирую, то пойму, что мне потребуется на Летнем Сходе для своих поделок и для обмена. — Помогая Джохаррану руководить Пещерой, Солабан занимался еще изготовлением костяных ручек, чаще всего для ножей.

— Мне кажется, большинство уже подошло, — сказала Пролева, — и дождь прекратился.

Джохарран кивнул, вышел из-под навеса, защищавшего их от ливня, и вспрыгнул на ровную поверхность известняковой плиты в дальнем конце террасы. Окинув взглядом собиравшихся вокруг людей, он улыбнулся Эйле.

Эйла, сдерживая волнение, улыбнулась ему в ответ. Она мельком взглянула на Джондалара, обозревающего толпу людей, подошедшую к Говорящему Камню.

— Давно ли мы с вами собирались здесь? — сказал Джохарран с насмешливой улыбкой. — Когда я впервые представил вам Эйлу, мы знали о ней лишь то, что она пришла сюда вместе с моим братом, Джондаларом, и обладает удивительным даром общения с животными. Но за то короткое время, что она прожила с нами, мы многое успели узнать об Эйле из племени Мамутои.