– Посол в безопасности, – прошептал Нед, почти не шевеля губами.

– Да и черт с ним, – ответил Гривс.

Но где же в самом деле гости? На совершенно пустой дороге, на ней не было ни машин, ни людей, как если бы… Нед снова втянул кровь. Как если бы район был заражен, подумал он, и небезопасен после ядерной катастрофы.

Нед моргнул. Рот начал болеть, губы и зубы ныли. Наконец он понял, что происходит снаружи.

Повсюду праздновали День независимости. Кое-кто сидел у телевизора и смотрел, как весь мир протестует против последнего нападения на безоружных женщин и детей, ответственность за которое возложена на безответственную Америку. Так или иначе, но зачем рисковать, появляясь на приеме, проводимом этой ковбойской страной? И разве не угрожали террористическими акциями? Лучше уж остаться дома. Может быть, попозже несколько человек и появятся, те же журналисты, например. Но в целом картина ясна.

Гостей не будет. Америка проводит прием, на который никто не придет.

– Послушайте, – обратился он к Фаунсу. – Нам надо поговорить.

– Опять он открыл пасть! – воскликнул пучеглазый. – А ну-ка, избавьтесь от него!

Блондин сделал шаг к Неду и поднял тяжелый «парабеллум» на уровень плеча. Палец застыл на спусковом крючке.

Раздался оглушительный выстрел. Блондин лежал на полу с зияющей дырой на месте глаза.

Перед стеклянными дверьми, расставив ноги, застыла Лаверн. Она держала один из двух своих «уэбли» в правой руке, левая поддерживала ее снизу. Она стреляла истово, как в своем тире.

Вторая пуля прошила горло Фаунса.

Двое парней выпустили длинные из «инграмов» с глушителями очереди. Ти-ти-ти. Ти-ди-ди.

Красные фонтаны брызнули со светлого жилета Лаверн в виде огромной буквы X. Она рухнула на пол.

Нед бросился к ней и подхватил «уэбли». Одним выстрелом он уложил парня возле окна. Тот упал лицом вперед.

Скользя в крови, Нед повернулся и выпустил пулю в другого, стоявшего у двери, но тот поднял «инграм» и тоже выстрелил. Боль обожгла левое плечо Неда.

Сморщившись от боли, Нед снова выстрелил и увидел дырку у парня в груди. Потом он быстро повернулся к Лаверн.

Ее светлые глаза были широко открыты и глядели в его глаза.

– Я попала в него? – Ее голос прерывался и был тонок, как нить, сползающая с катушки.

– Ты попала в него, Восс.

Жизнь уже ушла из ее глаз, все так же широко открытых. В них застыла та же грусть, как и в глазах Шамуна. И тот же холод, что и в глазах Викофа.

Внезапная тишина распростерлась над всем, что было внутри и снаружи. Потом раздался топот морских пехотинцев, бежавших к дому. А над головой, надрывая душу, пел черный дрозд.

Никто здесь не может понять и полюбить меня.

Какие только трудности не взваливали они на меня!

Постели мне постель и зажги свет,

Я приду сегодня поздно ночью.

Черный дрозд… прощай.

Напрягая глаза, можно было увидеть извилистую гряду гор на горизонте. Яркое солнце безжалостно сжигало плоскую и бесконечную пустыню, простирающуюся от Палм-Дезерт до границы Колорадо.

Ни одно растение не могло вырасти здесь без воды, отведенной из Колорадо. Ничего, кроме монстров и скорпионов.

Нед стоял в полной парадной форме с непокрытой головой. Слепящее солнце пронизывало болью его левое плечо. Ныли раны. Дочери стояли по обе стороны от него, и каждая старалась хоть чуточку до него дотронуться. Рядом с ними стояли его родители, прилетевшие из Висконсина.

Позади них, сияя начищенной медью под лучами солнца, военный оркестр в пыльно-зеленых костюмах Кэмп-Либерти ожидал команды. Один из трубачей уже сыграл траурный сигнал, когда гроб начали опускать в иссохшую землю пустыни.

Родители казались Неду посторонними. Он не видел их очень давно, и они выглядели старше, чем прежде. Может быть, то была усталость от долгого перелета? Его девочки почти не знали их. Да и сам он с трудом узнал в этих рано ушедших на пенсию людях своих родителей. Надо их приободрить. Им необходимо… Он вспомнил, что однажды говорил об этом с Джейн. Что же она тогда сказала? Надо ее спросить, если они снова встретятся.

Нед чувствовал, что его ранило и оскорбляло праздничное сияние солнца и ярко сверкающая медь оркестра. Устроить военные похороны решил генерал. Ему-то уж не грозила досрочная отставка. Военные похороны в этой угрюмой тюрьме. Плечо Неда болело не переставая. К черту их всех!

Генерал-лейтенант Де Карт Криковский сделал шаг вперед и вручил маленькую саперную лопатку Неду. Кладбище Кэмп-Либерти было, вероятно, самым зеленым местом среди этом дикого скопления казарм, нагромождения колючей проволоки, сторожевых вышек и искусственно выращиваемых эвкалиптов. И уж наверняка оно было единственным местом, не окруженным изгородью с пропущенным по ней током.

Взяв лопатку, Нед встал на колено. Под трехдюймовым слоем почвы, покрывавшим кладбище, был чистый песок. Он набрал на лопату земли и песка и бросил в могилу. Описав дугу, комья земли со стуком ударились о крышку простого гроба Лаверн. Нед передал лопатку Лу Энн, которая проделала то же самое. Три дочери последовали ее примеру. Они казались очень печальными. С опущенными в землю глазами.

Забрав у Салли, младшей, лопатку, Нед сбросил ее в могилу. Он холодно взглянул в глаза старому бумажному вояке, на лице которого, казалось, появилась тень сомнения. Старик отвернулся и взял жену за руку. Рядом с ним стояли их сыновья, с трудом сдерживая враждебность к Неду.

Он вспомнил об этом ночью в бараке, где ночевал вместе с дочерьми. Они все легли рано в мрачной тишине. То и дело девочки принимались всхлипывать. Прошло полчаса, но никто из них все еще не спал. Нед пошел в ванную налить стакан воды, чтобы запить болеутоляющие таблетки.

– Пап, – попросила Лу Энн, – принеси нам воды, а?

Его первые воспоминания о девочках были тоже связаны с тем, что он носил им воду по ночам. Сколько воды набежало за годы, а? – спросил он себя. Наверное, тысячи галлонов? Нед улыбнулся. Он нашел поднос и понес звякающие стаканы с жесткой вонючей водой Кэмп-Либерти. Его плечо все так же, не переставая, болело.

– Отлично, – сказала Лу Энн. – Когда мы отсюда уберемся?

Нед молчал, сидя в темноте в ногах ее постели.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он ее наконец. – Тебе здесь не нравится?

– Нравится? – спросила Де Карта. – Ха!

Он переводил взгляд с одной девочки на другую.

– Я думал… Ваша мама…

– Так когда? – переспросила Лу Энн.

Нед сидел и не мог вымолвить ни слова. Наконец он поднялся.

– Вы должны знать, что я ухожу со службы.