— А, это ты, Эрмин! Если уж пришла, скажи, что тебе больше по вкусу. Мадам приказала собрать для тебя еды. Я тоже не вчера родилась и все понимаю. Я буду по тебе скучать, моя крошка! Возвращайся поскорее!

Экономка посмотрела на девушку и вздохнула. С круглыми щеками и полными слез глазами на обрамленном седыми кудряшками лице, Мирей являла собой портрет идеальной бабушки.

— Какая ты милая, — пробормотала Эрмин, обнимая ее.

— Будь осторожна, у нас в доме завелся шпион, — тихо сказала экономка. — С Селестена станется побежать к твоему опекуну с доносом. Знаешь, если бы я была так же молода, как ты, и у меня был бы такой красивый возлюбленный, я поступила бы так же, честное слово! Но не будь слишком уступчивой, веди своего индейца в церковь!

— Мирей, я тебя обожаю, — прошептала Эрмин. — Поужинай сегодня с нами, умоляю!

— Ни за что! Мне за столом не место. Я подаю на стол и клюю понемножку с каждого блюда. Но прошу заметить, клюю тогда, когда несу его обратно в кухню!

Эрмин с радостной улыбкой на лице вошла в гостиную. Танцующей походкой она приблизилась к Эдмону, погладила его по голове и всплеснула руками от удивления, увидев, что маленький столик стоит возле елки.

— Это Шарлотта придумала, — сказала Лора. — Арман и Бетти потихоньку его перенесли, чтобы сделать нам сюрприз.

— Я буду есть вкусности Мирей и видеть разноцветные огоньки на елке! — весело сказала девочка.

Никто не осмелился ей противоречить. Элизабет погладила ее по волосам.

— Не грусти, мама Бетти, — добавила Шарлотта. — Я немножко вижу, вижу рождественские огоньки. И слышу запах елки. Это так чудесно!

Эрмин удивилась, услышав «мама Бетти».

— Скоро она станет говорить мне просто «мама», и я буду на вершине блаженства, — сказала Элизабет.

Лора пригласила всех за стол. Арман выпятил грудь, как молодой петушок, и Эдмону пришлось ущипнуть его под столом, прибавив звонко:

— Ты не один месье за столом, я тоже мужчина!

Все засмеялись, и верный тон праздничному ужину был задан. Мирей снова совершила чудо, подав на стол французские трюфели в обертках, вареную на пару семгу под соусом из белого вина и сливок, картофельные оладьи и маринованный лук. За ними последовали зажаренная индейка и фрикасе из репы.

Во время смены блюд гости и хозяева дома оживленно беседовали. Элизабет вспоминала свое детство, Лора, последовав ее примеру, рассказала о том, как играла на улицах родного Рулера, в далекой Фландрии. Эрмин слушала, обещая себе запомнить каждую минуту этого прекрасного вечера.

«Какие они красивые и забавные, мама и Бетти! Пожалуй, мне не стоит волноваться, они смогут составить друг другу компанию, когда я уеду».

Отъезд казался ей чем-то не совсем реальным. Начиная с завтрашнего дня она всегда будет рядом с Тошаном. Им о стольком нужно поговорить, столько узнать… Предвкушение и страх перед неизведанным будоражили ей кровь.

«Мне так хочется поскорее оказаться рядом с ним, — думала она. — Если он выжил во время пожара, если вернулся за мной, значит, мы предназначены друг для друга».

— Ты все время о чем-то думаешь, Мимин, — заметила Элизабет. — Почему ты никогда не говорила мне об этом Тошане, скрытная девчонка?

— Я не осмеливалась. Из-за Жо.

— Ну не все же время он дома! Ты могла мне рассказать… Но теперь, спасибо Мирей, я все знаю. У тебя не было солнечного удара, ты тогда узнала, что твой возлюбленный якобы погиб. Вот так история! Правда, я подозревала что-то подобное…

Арман с нетерпением ждал десерта. Лора это заметила и послала его в кухню поторопить Мирей.

Мальчик очень любил Эрмин. Вставая из-за стола, он сказал:

— Будет несправедливо, если отец запретит Мимин и Тошану жениться. Вы должны помочь им, мадам Лора.

— Не беспокойся, Арман, я помогу, — ответила та с улыбкой.

Шоколадный торт, покрытый розовой помадкой и украшенный засахаренными фиалками, имел огромный успех. Мирей согласилась присесть за стол и выпить чашку чаю. Она тотчас же получила подарок, завернутый в шелковистую сиреневую бумагу. В свертке оказалась фарфоровая пудреница с цветочным рисунком.

— Святой Николай подумал и обо мне? — удивилась экономка. — Господи Иисусе, кажется, я возвращаюсь в детство!

Эдмон прыснул. Он получил в подарок металлическую юлу, большую и очень красивую. Когда она крутилась, звучала веселая мелодия, а рисунки сливались в разноцветные линии. Шарлотте досталось банджо.

— Я так его хотела! — пробормотала девочка. — Я буду играть для тебя, мама Бетти!

Эрмин приготовила для каждого гостя перкалевый носовой платочек с вышитыми инициалами. На том, что предназначался матери, она изобразила соловья на ветке.

— Прекрасный подарок, дорогая! — воскликнула Лора. — Ты и в этом талантлива!

Девушка любовалась своим подарком — сундучком для украшений из красного дерева.

«Он останется дома, в моей спальне, — сказала она себе. — Если у меня родится дочка, я подарю сундучок ей. Дорогая мамочка, она не знала, покупая мне этот подарок, что в лесу он мне не понадобится!»

Она все больше сомневалась в неотвратимости своего отъезда. А не пригрезилась ли ей эта встреча с Тошаном возле церкви Сен-Жан-де-Бребеф?

«Какая же я глупая! Это был не сон, мы целовались, и он говорил со мной. Все остальные тоже его видели…»

Вскоре после полуночи Элизабет стала прощаться. Арман решил понести Эдмона на спине, потому что мальчик засыпал на ходу.

— Если бы все было как обычно, я бы попросила Селестена вас проводить, Бетти, — сказала Лора. — Но Мирей говорит, что он уже лег.

— Нам нечего бояться, — отозвалась молодая женщина. — До дома несколько шагов. К тому же сегодня Рождество, и Господь хранит нас с еще большей любовью, чем в обычную ночь.

Эрмин снова и снова целовала Шарлотту и Элизабет.

— Какая ты сегодня ласковая, — удивилась Бетти. — Мы расстаемся ненадолго, Мимин, завтра мы обедаем вместе.

Девушка стояла и смотрела, как они удаляются в сторону монастырской школы. Желтое пятно света от лампы, которую нес Арман, танцевало меж деревьями, бросая блики на сверкающий снег. Лора обняла Эрмин за плечи.

— Вернемся в дом, дорогая. На улице холодно, завтра нам рано вставать.

— Я бы хотела лечь с тобой, мама! Тем более что моя кровать вся завалена одеждой.

— Конечно, для меня это удовольствие!

Через много лет Эрмин узнает, что большую часть ночи мать сидела и смотрела на нее спящую.

«Моя обожаемая малышка, — думала Лора, — мне приходится принести самую большую жертву из всех возможных, препоручая тебя заботам этого юноши. Но ведь ты так его любишь… Я поклялась сделать тебя счастливой, если найду, и я не нарушу своего слова. Судьба водит нас за ниточки, случая не существует. Как иначе объяснить нашу историю? Отец Тошана приютил нас с Жослином. Я смутно помню черноволосого мальчика, такого же молчаливого, как и его мать с заплетенными в косы длинными волосами. Покинув тебя, я провела какое-то время рядом с человеком, которого ты потом выберешь себе в мужья. Мое дорогое дитя, мое сокровище, мой соловей, я боюсь за твое будущее, потому что сама жила в лесу, в самом сердце жестокой канадской зимы…»