Ганс Иоахим M. и его одноклассники в Берлине прибыли для оказания помощи пожилым резервистам и «русским» из вспомогательных войск при обслуживании огромных прожекторов и радаров, применявшихся в комплексе с зенитной артиллерией. В день рождения фюрера, 20 апреля, в батарею Ганса Иоахима попали: один человек погиб, но никого из школьников не задело. Ребятам на другой подобной батарее повезло куда меньше – с жизнью простились семеро. В Эссене Рольф Дитер Кох оказался в центре боевых событий еще раньше. В 8:45 вечера 5 марта завыли сирены воздушной тревоги. Ровно в 9 первые средние бомбардировщики «москито» разбросали красные маркеры подсветки над заводами Круппа в южной части города. Через короткие интервалы до 9:36 вечера 7 «москито», 17 тяжелых бомбардировщиков «ланкастер» и 5 «галифаксов» продолжали «метить» цели зелеными осветительными ракетами, обозначая ими внутренний круг в дополнение к уже имеющемуся внешнему, подсвеченному красным. Затем волна за волной сомкнутым строем над городом появились 89 бомбардировщиков «галифакс», 52 «стирлинга», 131 «веллингтон» и самыми последними 140 «Ланкастеров». К 9:40 они сбросили 524,4 тонны зажигательных боеприпасов и 490,4 тонны фугасных бомб, после чего отправились восвояси. К концу того вечера Рольф Дитер Кох вымотался настолько, что все пережитое записал практически телеграфным стилем: «Надвигалось большое формирование самолетов. Первое развертывание по картам. Бьют фугасными и зажигательными. Испытательный цех уничтожен. Наши казармы горят. Тушим огонь. Спим». Бомбы убили 457 человек и ранили 1400. 50 тысяч человек остались без крова в ту ночь: 3016 домов были уничтожены полностью и еще 2050 очень серьезно повреждены. Через неделю бомбардировщики вернулись, унеся жизни 648 человек и лишив крова 40 тысяч жителей. Впоследствии еще на протяжении нескольких суток после того налета Карола Райсснер, так смеявшаяся над британскими ВВС в 1940 г., продолжала слышать разрывы бомб[726].

Для бомбардировочного командования британских ВВС атаки на Эссен ознаменовали собой совершенно новую фазу войны в воздухе – битву за Рур. Будучи главным центром оружейной империи Круппа, Эссен получил почетное место среди объектов для крупных ударов. На протяжении 1942 г. несовершенное навигационное оборудование не позволяло штурманам находить цели, и, даже если экипажи видели что-то сквозь облака, из-за громадных размеров агломерации в Рурском бассейне идентификация объектов оказывалась весьма затруднительным делом. Британцы к тому же несли немалые потери от огня зенитных батарей. В марте 1943 г. баланс сил в ходе противостояния сместился в сторону нападавших – достигнутый технический прорыв упростил навигацию и облегчил поиск целей. Бомбардировщики шли к Эссену с помощью радиолокационной системы наведения Oboe, но не прямо. Из-за большого количества потенциальных объектов в относительной близи от побережья Северного моря и на западе Германии было несложно обманывать ночную истребительную авиацию люфтваффе, уводя ее в направлении ложных мишеней. К февралю 1943 г. британские самолеты-первопроходцы начали оснащаться «H2S» – бортовым радаром, позволявшим различать, насколько плотно застроена местность внизу. Пока еще «сырая», она сбивала экипажи первопроходцев с толку, отчего они, например, приняли радарную картинку илистых берегов Эльбы при отливе за доки Гамбурга; в результате бомбардировщики основной волны сбросили полезную нагрузку в 21 километре ниже по течению от центра города. Так или иначе, скоростные «москито» и другие первопроходцы сумели довольно точно маркировать Эссен в ночь с 5 на 6 марта, отчего налет оказался особенно разрушительным. Впервые за всю историю бомбовой кампании британских ВВС 153 самолета – почти половина формирования, участвовавшего в выполнении задания, – сбросили бомбы в 5-километровом радиусе от цели. На протяжении следующих четырех месяцев бо́льшую часть городов Рейнской области и Рура вновь и вновь бомбили с таким же уровнем меткости. Через неделю производственные мощности Круппа в Эссене снова превратились в мишень для британской авиации, и на протяжении следующих месяцев регулярные рейды сделались своеобразной традицией[727].

Даже в городах вроде Эссена, где власти уже с 1940 г. строили железобетонные бункеры в ожидании возможных авианалетов, подавляющему большинству гражданского населения приходилось прятаться в подвалах зданий. В ту первую ночь 5 марта некий врач с женой теснились вдвоем в шезлонге в подвале дома в Эссен-Весте, когда взрывная волна внесла внутрь двери и окна. Жена перестала реагировать на слова мужа по поводу удобства и попросту уставилась в одну точку, читая короткую молитву при свисте падения очередной бомбы. Крепко прижимавший трясущуюся жену к себе, врач и сам скоро задергался – он уже не мог унять дрожь в ногах. Позднее он обратился с описанием этого типичного случая невралгии к доктору Фридриху Панзе, эксперту по военным неврозам в Бонне. При каждом взрыве такая же дрожь в особенности охватывала прятавшихся в подвалах маленьких детей. Они мгновенно учились различать по звукам большие фугасные бомбы с их «бах-бум!!!» и «приглушенный треск» градом сыпавшихся маленьких «зажигалок» с характерным «цак, цак, цак». При их падении, по представлению детей, «кого-то словно бы смачно шлепали». Малыши чутко улавливали страх взрослых вокруг. Как описывал один мальчик: «А потом это началось в битком набитом бункере, где люди торчали в каждом углу и в каждой щели. С каждой новой падавшей бомбой “Отче наш” звучало все громче»[728].

В результате налета 5 марта в Эссене вышли из строя все восемь основных кухонь, где варили бесплатный суп для пострадавших. Действовать продолжали только три, причем маломощные, и активистам народного обеспечения приходилось кормить людей в больших столовых ближайших городков, способных предоставить 73 000 порций еды в день. Дислоцированные в районе воинские части выделили, со своей стороны, шестьдесят полевых кухонь, что давало дополнительный объем питания в 25 000 литров ежедневно. Карола Райсснер восхищалась: «По-настоящему поразительно, с какой героической стойкостью и без жалоб люди выносят все испытания»[729].