Немало красноармейцев стали жертвами голода, жажды, холода, а также бесчеловечного отношения охраны в эшелонах в долгом пути до лагерей. 20 декабря 1919 г. на совещании в Верховном командовании Войска Польского (ВК ВП) майор Янушкевич, сотрудник Волынского КЭО (командования этапного округа) сообщил, что: «Прибывшие с Галицийского фронта транспорты изможденные, оглодавшие и инфицированные (из транспорта в 700 человек, высланных из Тернополя, прибыло 400) (Красноармейцы… С. 126). Смертность военнопленных в этом случае составила около 43 %. Однако никакой реакции со стороны Верховного Командования ВП по данному случаю не последовало. Подобная ситуация, вероятно, была воспринята польскими властями, как штатная . Если расценивать смертность красноармейцев по пути в лагеря на уровне 20—30%, то и тогда можно говорить как минимум о 30—40 тысячах погибших пленных красноармейцев .

Уже упомянутый Подольский (Вальден) описывал шовинистический настрой польской интеллигенции, которая специально приходила к поезду с военнопленными, чтобы поиздеваться над ними или проверить личное оружие. Раздетый польскими солдатами до «подштанников и рубахи, босой» Подольский весной 1919 г . вместе с другими пленными, был загружен в поезд, в котором они ехали 12 дней, из них первые 7—8 дней « без всякой пищи». По дороге, на остановках, иногда длившихся сутки, к поезду подходили «господа с палками и «дамы из общества», которые истязали, выбранных ими, пленных. Подольский вспоминает, что какой-то «…шляхетский юноша действительно хотел испробовать на мне свой револьвер. Кто-то его остановил… Многих мы не досчитались за нашу поездку» (Новый мир. № 5, 1931. с. 84).

Спустя год ситуация не изменилась. Попавший в польский плен в августе 1920 г. ранее упомянутый военврач РККА Лазарь Гиндин вспоминает, что с него: «сняли сапоги и одежду, дали вместо них отрепья. По одному вызывали на допрос. Потом повели босиком через деревню. Подбегали поляки, били пленных, ругались. Конвой им не мешал» ((http// www.krotov.info/librali/ry/k/krotov/lb_01.html#4).

Также ранее упомянутый Николай Воронов писал в мемуарах «На службе военной» , что: « Почти двое суток были мы без крова и пищи. На всем пути польские крестьяне пытались нам давать еду. За это конвойные избивали их прикладами винтовок, а хлеб у нас отнимали. Страшно страдали раненые. Медицинская помощь не оказывалась».

Представитель Польского общества Красного Креста Наталья Крейц-Вележиньская в декабре 1920 г. отмечала, что: «Трагичнее всего условия вновь прибывших, которых перевозят в не отапливаемых вагонах, без соответствующей одежды, холодные, голодные и уставшие… После такого путешествия многих из них отправляют в госпиталь, а более слабые умирают» (Красноармейцы… С. 438). Однако и после этих свидетельств польские историки и политики утверждают, что не существует доказательств бесчеловечного отношения к пленным красноармейцам.

В результате такого отношения смертность пленных при транспортировке в лагеря была огромной. Красноармейцев, умерших в эшелонах, хоронили вблизи станций, на которых останавливались эшелоны. Поэтому сведения об этих случаях отсутствуют в кладбищенской статистике . Умерших на подъезде к лагерям для военнопленных, захоранивали близ лагерей, но лагерная администрация их тоже не учитывала.

А что же польские власти? Как они реагировали на нечеловеческие условия транспортировки пленных красноармейцев? 8 декабря 1920 г. министр военных дел Польши издал приказ о недопустимости транспортировки голодных и больных пленных. Основанием для приказа явился факт отправки из Ковеля в Пулавы 300 пленных, из которых доехали лишь 263 человека, 37 – умерло и 137, после прибытия, были помещены в госпиталь. «Пленные, по рассказу нынешнего командира станции, были 5 дней в пути и все это время не получали еды, поэтому после прибытия в Пулавы, как только их выгрузили и направили на станцию, пленные бросились на дохлую лошадь и ели сырую падаль» (Красноармейцы… С. 434).

Однако не верится, что факт гибели всего 14% пленных послужил основанием для издания приказа польского Министерство военных дел (далее Минвоендел). На самом деле ситуация была совершенно иной . О ней Верховному чрезвычайному комиссару по дела борьбы с эпидемиями профессору Э.Годлевскому сообщил командир распределительной станции в Пулавах майор Хлебовский и врач станции подполковник Опольский.

По их словам: «транспорт, который пришел 3 ноября 1920 г. из Ковеля в Пулавы в составе более 700 человек, шел из Ковеля 4 дня, в течение которых людям вообще не давали еды. О том, как сопровождающий конвой понимал свои задачи, свидетельствует то, что вместе с людьми в поезде везли мясо, предназначенное им для еды. Мясо привезли замороженным, и одновременно людей так изголодавшихся, что значительная их часть самостоятельно не могла выйти из вагонов, а 15 человек из них в первый день после приезда умерли в Пулавах» (Красноармейцы… С. 420).

Видимо, из Ковеля отправили 700 человек, а в Пулавы доехало 263. Смертность составила 62,4%. Следует иметь в виду, что в 1920 г. уже в октябре начались сильные морозы (Красноармейцы… С. 356). Трудно поверить, что 4-дневную дорогу в не отапливаемых вагонах, без пищи, смогли, как информировал Минвоендел Польши, выдержать 263 из 300 пленных. Более реально выглядит ситуация, аналогичная той, о которой докладывал, майор Янушкевич, когда в таком же эшелоне вымерло более 40% пленных.

В случае транспортировки пленных из Ковеля в Пулавы смертность, вероятно, составила 437 из 700 человек . Публично признать такую смертность польские власти не решились. Это был бы международный скандал. Поэтому, вероятно, решили уменьшить число отправленных пленных из Ковеля. Соответственно уменьшилось и количество погибших. Подобная операция при перевозках пленных, надо полагать, осуществлялась польскими властями не раз. Это один из секретов бесследного исчезновения тысяч пленных красноармейцев. Не доехали, потому что не выезжали. Сколько таких эшелонов прошло по дорогам Польши, одному Богу известно.

В сборнике «Красноармейцы в польском плену в 1919– 1922 гг.» содержатся документы о «смертном» пути «большевистских пленных» в лагеря. О том, что подобное отношение к пленным красноармейцам было нормой для польских властей, свидетельствует тот факт, что даже после окончания военных действий красноармейцы отправлялись из лагеря в лагерь и по обмену в Россию полураздетые и без достаточного питания.

12 декабря 1920 г. в рамках обмена пленными, из Польши в Россию в холодном, не отапливаемом вагоне прибыло 40 красноармейцев в «сильно изнуренном состоянии». Из прибывшей партии за неделю умерло 5 человек (Красноармейцы… С. 444). Практически в то же время в Минск прибыл поезд с 36 пленными красноармейцами, которые были также «чрезвычайно изнурены и истощены, в лохмотьях, и один даже без всякой обуви. Жаловались на дурное питание и обращение; вагон был совершенно не приспособлен для перевозки и даже не очищен от конского навоза, который лежал слоем в ¼ аршина… По прибытии в Минск 30 красноармейцев были отправлены в изоляторы Белкомэвака» (Красноармейцы…С. 445).