Человек с нелегкой судьбой, Жардецкий рано лишился родителей: мать умерла в 1945 году, а четыре года спустя не стало отца. Сестра осталась жить с мачехой, а он поступил в Высшее военно-морское училище. Так началась его служба в Вооруженных Силах Советского Союза.

После окончания училища Жардецкий был направлен для прохождения службы на Тихоокеанский флот. Был командиром торпедного катера, затем звена торпедных катеров.

В 1958 году ему предложили перейти на работу в органы госбезопасности. После получения чекистского образования началась его служба в военной контрразведке. Работал старшим оперуполномоченным на атомной подводной лодке первого образца.

В 1975 году направляется на работу в Третье Главное управление КГБ. В 1979 году стал заместителем начальника этого управления, а в 1990 году — начальником. Организаторские способности, аналитический ум, огромный жизненный опыт и завидный багаж знаний делали его высококомпетентным руководителем военной контрразведки.

Когда Жардецкого спрашивают о партийности, он отвечает, что является членом КПСС, из партии не выбывал.

Вся его жизнь — в судьбе Родины. Он мучительно переживает горе, обрушившееся на страну, имеет стойкую жизненную позицию и ни на минуту не поддается влиянию обстоятельств. В нем исключительно глубоки коллективистские начала, отсюда его заботливое отношение к товарищам, друзьям, особенно попавшим в беду, желание помочь. Это человек большой совести, порядочности и справедливости. Юн может простить любую, даже самую тяжелую ошибку товарищу по службе, но непримирим, когда речь заходит об интересах державы. Все эти качества — не секрет для окружающих. Отсюда и искреннее уважение, которым он пользуется.

Что бы ни говорилось, что бы ни писалось о кадрах органов госбезопасности в связи с августовскими событиями, в целом они заслуживают высокой оценки, уважения и доверия. Если встать на точку зрения Горбачева, можно обвинить их во всевозможных грехах, что и было не без успеха сделано в средствах массовой информации. Но многое уже встает на свои места, многочисленные обвинения в адрес чекистов уже не находят в обществе той реакции, на которую рассчитывали их инициаторы. Конкретные дела сотрудников органов госбезопасности покажут, что они достойны уважения своего народа, против которого они никогда не выступали, не поднимали на него руку, в том числе и в августовские дни 1991 года.

Было время, когда сотрудники Комитета, его органов и войск материально обеспечивались существенно выше, чем в среднем по стране. В последние 10–15 лет разница в оплате сократилась, но материальный фактор не стал определяющим у желающих работать в органах госбезопасности. Более того, когда из-за недостаточной заработной платы появились случаи ухода из органов, в них оставались только сильные духом и убежденностью в значении чекистской деятельности для безопасности страны. Убежденность в правоте дела и сознательность были всегда присуши личному составу органов госбезопасности, без этого качества их сотрудников ожидает перерождение с непредсказуемыми последствиями.

Теперь о моем видении того, что произошло в Комитете госбезопасности и вокруг него после трех августовских дней 1991 года. Обстановка действительно была непростой, не все представлялось ясным, выводы и меры посыпались на органы госбезопасности, и все преимущественно разрушительного характера, без какой-либо попытки остановиться, разобраться, а затем уже решать.

Шел мощный поток ломки, в водоворот которого попадали самые различные государственные и общественные структуры.

24 августа 1991 года консультант Президента СССР Ревенко собрал Кабинет Министров и, сославшись на поручение Горбачева, объявил о его роспуске. Недоуменные вопросы членов Кабинета остались без ответа.

В тот же день Горбачев заявил о роспуске Центрального Комитета КПСС, Политбюро и Секретариата ЦК. Партия фактически была ликвидирована и устранена с общественно-политической арены.

Ельцин заявил о запрещении деятельности КПСС на территории РСФСР. Президент СССР своим указом упразднил ряд союзных министерств и учреждений.

Вскоре Съезд народных депутатов СССР принял решение о самороспуске, а Верховный Совет Союза сначала провел ряд мер по ограничению своих полномочий, произвел структурные изменения, а в декабре 1991 года вовсе прекратил свое существование.

Удары обрушились и на Комитет госбезопасности СССР. 24 августа председателем Комитета был назначен Бакатин. Для того чтобы лучше понять все, что затем произошло с Комитетом, необходимо остановиться на личности Бакатина, тем более что в 1992 году вышла его книга под броским, но вполне понятным названием «Избавление от КГБ».

В книге, посвященной именно этой задаче, содержатся любопытные умозаключения автора, характеристики этой организации и отдельных лиц, выводы, к которым он пришел за 107 дней пребывания на посту председателя КГБ. Разумеется, я коснусь лишь отдельных моментов, связанных с личностью Бакатина и его деятельностью на этом посту.

С самого начала оговорюсь, что лично был знаком с Бакатиным в течение сравнительно короткого времени: с момента назначения его в 1989 году министром внутренних дел. Вскоре после назначения, кажется, на второй день, Бакатин заехал ко мне в Комитет познакомиться и побеседовать о делах.

Я сразу оговорился, что не настолько знаю работу МВД, чтобы давать какие-либо конкретные советы, и поэтому предпочел рассказывать о Комитете, его функциях, задачах, структуре, коснулся, естественно, взаимодействия между КГБ и МВД СССР.

Бакатин стал излагать свои соображения о Министерстве внутренних дел, необходимости его глубокой реорганизации, сокращения центрального аппарата, внесения изменений в соотношение полномочий между центром и местными органами решительно в пользу последних. Конечно, подобные суждения нового министра, их категоричность не могли не насторожить. Ведь не прошло и двух суток после его назначения, а он уже все знает!

Я вспомнил слова одного товарища, который в разговоре со мной подметил одну черту в характере Бакатина — склонность к разрушению и реорганизациям.

Он считал, что именно с этого Бакатин и начнет свою деятельность в МВД.

Вспомнив об этом, я в максимально тактичной форме счел нужным посетовать на то, как трудно находить оптимальные решения, разбираться в проблемах даже той организации, в которой работаешь не один десяток лет. У меня закралось сомнение, не будет ли Бакатин принимать поспешных решений, не наломает ли дров. В его словах четко просматривалось намерение ослабить союзный аспект в системе органов внутренних дел. К сожалению, так оно и произошло.

С первых же дней обстановка в коллективе МВД стала накаляться, возникла нервозность. Началась реорганизация центрального аппарата министерства, местных органов. Центр передал почти все права и соответственно задачи на места; министерства внутренних дел союзных республик получили практически полную независимость; центр лишился влияния, оставив за собой подготовку кадров в центральных учебных заведениях, разработку методологии борьбы с преступностью, координацию работы органов по строго определенным направлениям да кое-что еще второстепенное.