- За четырех воинов, которые героически убили одного старика!

Среди «героев» произошло некое движение, судя по всему, двое рвались поколотить, а то и прибить наглую девку сразу, другая пара старалась остановить первых, не желая сходу ввязываться в непонятную провокацию. Понимая, что счет пошел на секунды, Елена крикнула, надрываясь:

- За смельчаков, которым нужно всего лишь четыре меча против одного!!

Кровь стучала в ушах, красная пелена застила глаза, волна ярости смывала панику, совсем как в доме Баалы, когда число и мастерство подонков уже не имели никакого значения.

«Смерть любит меня. Смерть поможет мне»

- За одного убийцу и трех лжесвидетелей!!!

Теперь уже вся четверка лезла из-за стола. Им очень мешали общая теснота и прихлебатели-клиенты, что как раз начали расползаться, умножая сутолоку. Вокруг шумели, вскакивали, гремели клинками, что-то кричали. Елена бросила шкатулку на стол, сбрасывая объедки, пустые бутылки. Другой же рукой выхватила мессер, который скользнул из ножен с удивительной мягкостью, будто невидимая сила подталкивала клинок, спешила помочь заточенной стали как можно скорее увидеть свет.

- Кончай ее! – рявкнул кто-то из четверки. – Быстрее!

Елена не слышала, как внизу хлопнула массивная дверь. Не слышала и не видела, как темная фигура, похожая стремительностью на тигра, за доли секунды сориентировалась и метнулась к лестнице. Не слышала ударов и гневных воплей – человек, похожий на тигра, сметал тех, кто оказался у него на пути, словно кегли.

- Суд! – воскликнула Елена. – Пусть свершится суд!

Кто-то попробовал рубануть ее сбоку, женщина перехватила рукоять мессера обеими руками, отразила удар.

- Я требую суда! – проорала изо всех сил Елена, воздев мессер к потолку. - Суда!

Она понимала, что в это мгновение бросает на кон собственную жизнь, причем отнюдь не в равных ставках один к одному. Теперь или сработает, или нет. Судя по всему, сработало, даже лучше чем хотелось бы. Оскорбление, да еще брошенное принародно, оказалось из тех, что и в самом деле смывают лишь кровью, причем сразу, не задумываясь, как обвинение в мужеложстве. Елена встала одна против четверых бойцов, которые уже не думали о последствиях. Здесь женщине, скорее всего, и пришел бы конец, не ворвись на второй этаж черный тигр.

Раньян с ходу метнул столовый нож в голову ближайшего убийцы, попал точно в лоб рукоятью, погасив атаку. Сразу же плечом толкнул Елену, сбил с ног, одновременно перехватывая ей кисть и вывернуврукоять мессера. Женщина даже не успела понять, как он это сделал, а полностью осознала все, уже приземлившись на доски пола. Ближайший «шнырь», который решил, что он здесь самый резкий и бросился на Раньяна со стилетом, получил от бретера страшнейший пинок под колено и завыл, хрустя покалеченным суставом.

Раньян очертил хищно сверкающим клинком полукруг, обозначая границу, за которой ждала смерть, и пересечь ее никто не решился. Елена вскочила как пружинка, с ножом в руке, встала так, чтобы прикрыть нежданного помощника с правого бока. Увечный орал, как грешник на сковородке, пока бретер не отправил его в нокаут рукоятью мессера, попутно лишив части зубов.

- Вызов! – гаркнул Раньян на все заведение. - Честный вызов!

Тишина расходилась по кабаку (что на самом деле был почтенным трактиром с историей), словно круги от брошенного камня, будто волны от стремительного корабля. Крики замирали, шум угасал, вынутые мечи опускались.

- Я Раньян! – провозгласил мечник. – Я мастер клинка, обученный шестнадцати простым и шестнадцати сложным приемам! Магистр Высокого Искусства! Кто-то, быть может, знает меня по прозвищу Чума!

Последнее слово загуляло в пространстве, повторяемое многократно – с удивлением, непониманием, любопытством, почтением. Ибо прозвища великих мастеров передавались из уст в уста, умножая славу хозяев.

- Я свидетельствую, что здесь брошен вызов! – повторил Раньян, склонив по-бычьи голову, держа в поле зрения всех, кто мог представлять угрозу. За спиной оказались перила галереи, так что бить сзади было некому.

- Она баба! – крикнул в ответ один из «Бэ», самый широкий и кряжистый. – Баб дерут, они не кидают вызовы!

- Вызов честен! – с нажимом повторил бретер. – Она одета как мужчина, она вооружена как мужчина и обучена как боец! Я сам учил ее и ручаюсь за то, что она может драться!

Четверка переглядывалась с неописуемым выражением запредельного недоумения на смуглых лицах. Примерно так же вели себя прочие завсегдатаи, не очень понимая, как следует реагировать. Жизнь любого цеха подчинена традициям, всякое действие измеряется шаблоном желательного и нежелательного поведения. Но подобного прежде не бывало, поэтому не имелось и прецедента, который подсказал бы как поступить далее.

- Чего хотите!? – зычно проорал кто-то снизу, невидимо, но с властной уверенностью. Надо полагать, авторитетный человек, имеющий вес в буйном обществе людей меча.

Елена чувствовала массивную фигуру Раньяна по левую руку, как звезду, чья масса притягивает все в пределах досягаемости. Как гранитную скалу, на которую можно опереться, защищая спину. И, отчетливо, разделяя каждое слово, так, чтобы услышали все до единого, произнесла:

- Они убили невиновного, убили подло и бесчестно. Земной суд оправдал их, но я обвиняю и взываю к высшей справедливости. Я требую испытания поединком! Я требую Божьего Суда!

_________________________

Считается, что дополнительный нарратив это дурной тон, непрофессиональная работа, но я решил - описаний и так с избытком, поэтому вынес отдельно необходимое пояснение.

Как правило, современный человек не видит разницу между божьим судом и дуэлью, считая их фактически синонимами. Это не так. Ордалия сама по себе – именно Суд, то есть признание, что людское правосудие не в силах установить истину и/или покарать злодея, поэтому вынуждено обратиться к высшей инстанции, напрямую к воле господней. Это не анархическое насилие «Бог на моей стороне, будем драться!», а строгая процедура, которая назначалась и чье производство жестко контролировалось. Такого рода «дознание» могло происходить в самых разных формах, включая знаменитые испытания огнем и водой. И поединком в том числе. Причем судьи стремились максимально уравнять шансы поединщиков, чтобы лишь чистая воля господня определила исход.

А дуэль, хотя и вышла из традиции судебного поединка (отсюда очень лояльное отношение к предательским ударам в спину и прочим эксцессам), фактически противоположность ему. Это сугубо частное разрешение конфликта людей, которые не желают обращаться к помощи правоохранительной и судебной системы. Более того, участники вполне могут быть наказаны за то, что нарушают государственную монополию на суд и насилие.

Ойкумена по общественному строю довольно близка к Европе эпохи Ренессанса, и в