Само его появление, – говорит Юрий Герчук, – знаменовало существенное повышение социального и эстетического статуса всех искусств, формирующих предметно-пространственную среду общественного и частного быта – от организации городского пространства и окраски производственных помещений до росписи посуды и тканей. По сравнению с жестко идеологизированными изобразительными искусствами, в этой области не так был незыблем барьер, отделяющий наше искусство от зарубежного (Ю. Герчук. Кровоизлияние в МОСХ. С. 22).

А. Сурков резко критикует статьи В. Огнева, в искаженном свете представляющие развитие современной поэзии. Касаясь затем творчества ряда поэтов, он останавливается на сборнике стихов Б. Слуцкого «Память», где, по словам А. Суркова, чувствуется натуралистический налет, где автор занял позу некоего учителя жизни, без всякого на то права (с. 3).

Говорят об ошибках критика В. Огнева. А ведь он не одинок, есть целая группа таких критиков. Они вытащили старые мыслишки и теорийки декаданса и пытаются приложить их к современному процессу… У нас много талантливой молодежи среди писателей. Нельзя проходить мимо фактов, когда ей, нашей молодежи, кружат голову и справа и слева, сбивают с толку. Типичный пример этому – судьба молодого поэта Е. Евтушенко… (Там же).

Ввиду нарушения Вами пункта 1 издательского договора за № 8879, заключенного 21‐го января 1957 года на роман «Доктор Живаго», издательство считает этот договор расторгнутым (РГАЛИ. Ф. 613. Оп. 10. Ед. хр. 7728).

Мне кажется – было бы особенно хорошо, если бы это мог сделать К. А. Федин, в свое время не только участвовавший в коллективном редактировании этого письма, но и своей рукой вписавший в него несколько наиболее резких страниц («А за мною шум погони…». С. 90).

Гордо оглядывая славный сорокалетний путь страны, мы должны высоко поднять замечательный поэтический лозунг Владимира Маяковского: «Тот, кто сегодня поет не с нами, тот против нас». Прямо скажем: слишком рано литературные кликуши и эпилептики сдали эти огненные слова в литературные музеи! (с. 3).

Небольшая группа театральных критиков, прочно стоящих на платформе «негативных установок», штурмом захватила журнал и вывела его на позиции охаивания советской действительности, прикрываясь рассуждениями о «подлинном искусстве», «новаторстве», верности «художественной правде»… Каждый такой материал, конечно же, сопровождался в журнале оговорками, клятвенными заверениями в верности партии и народу294.

Рокуэлл Кент, нынче почти забытый американский художник, в ту пору становился у нас сенсацией. Его эффектные, достаточно поверхностные картины – яркие и по тем временам «не вполне реалистические» – напоминали шикарные фотографии из модного тогда и очень дефицитного журнала «Америка». Скромная мера обобщения и намек на какие-то живописные метафоры поражали воображение советских зрителей (М. Герман. С. 467).

Его группа, – комментирует Валерий Кирпотин, – овладела писательской организацией, журналами, газетой и, естественно, он распоясался. Националистически разбойные статьи, не хватает только слова «космополитизм» (В. Кирпотин. С. 673).

У меня были некоторые неприятности, на меня было оказано некоторое нравственное давление, отталкивающее своей двойственностью – я частично должен был ему покориться. Я должен был принять участие в попытке приостановить появление романа в неведомом далеке, в форме, настолько неправдоподобной, что попытка эта заранее была обречена на неудачу (Б. Пастернак. Т. 10. С. 288).

Я сожалею, что мой роман не был издан в Советском Союзе. Но считается, что роман несколько отходит от официальной линии советской литературы.

По поводу моей книги выступило много критиков, но они ее даже не читали. Они использовали несколько страниц, несколько выдержек, несколько реплики отдельных персонажей и сделали из этого ошибочные выводы («А за мною шум погони…». С. 108–109).