продолжал: — Дело в том, что я вложил небольшой капитал в партию разлитого в бутылки портвейна.

— Вот как! — воскликнула я. — Это очень интересно.

Мурта только сегодня утром уехал в Лиссабон с соком крапивы и корнем марены в сумке.

— Это не столь уж значительное предприятие. И я бы желал, чтобы мой друг Джеймс проследил за размещением груза, когда он прибудет. Вы же понимаете, — тут он расправил плечи и слегка вздернул нос, — не годится, чтобы человек в моем положении занимался торговлей.

— Понимаю, ваше высочество, — сказала я, закусив губу, чтобы не рассмеяться.

Интересно, делился ли он своими мыслями на этот счет с деловым партнером Сен-Жерменом, который, вне всякого сомнения, считал Младшего Претендента на шотландский трон человеком менее достойным, нежели любой из французской знати, которая вся поголовно занималась торговлей?

— Ваше высочество один занимается этим делом? — с невинным видом поинтересовалась я.

Он слегка помрачнел:

— Нет, у меня есть партнер, но он француз. А я хотел бы иметь доверенным лицом соотечественника. Кроме того, я слышал, что мой дорогой Джеймс к тому же самый предприимчивый и удачливый купец. Возможно, он сумеет приумножить, благодаря умению, сумму моего капиталовложения.

«Кто же мог ему сказать такое о Джейми?» — подумала я.

Ведь, по моим сведениям, в Париже не было другого торговца вином, к которому Сен-Жермен питал бы такую же неприязнь, как к Джейми. Тем не менее, если осуществится наш замысел, это не будет иметь никакого значения. А если нет, возможно, Сен-Жермен решит все наши проблемы, изгнав Карла Стюарта, как только обнаружит, что тот вверил доставку половины исключительного гостосского портвейна его самому ненавистному конкуренту.

— Я уверена, что мой муж сделает все, что в его силах, чтобы предприятие, в которое вы вложили капитал, было выгодно всем, — заявила я совершенно искренне.

Его высочество любезно поблагодарил меня, как и подобает поступать наследному принцу со своими преданными подданными. Он поклонился, церемонно поцеловал мне руку и удалился. Магнус, на которого королевский визит не произвел никакого впечатления, закрыл за ним дверь.

В тот вечер, когда вернулся Джейми, я уже спала и только утром за завтраком рассказала ему о визите Карла и его просьбе.

Подкрепившись порцией лосося, Джейми перешел к французскому завтраку, состоящему из булочек с маслом и горячего шоколада. Прихлебывая горячий напиток, он усмехался, представляя себе реакцию графа Сен-Жермена.

— Любопытно, осмелится ли уязвленный граф объявить наследного принца несостоятельным должником? Если нет, надеюсь, когда Сен-Жермен узнает обо всем, рядом с его высочеством будет Шеридан или Болхейлди.

Дальнейшие наши рассуждения были внезапно прерваны громкими голосами в прихожей. Через минуту в дверях появился Магнус с письмом на серебряном подносе.

— Простите, милорд, — сказал он, кланяясь. — Посыльный, который принес это письмо, очень просил, чтобы вы ознакомились с ним как можно скорее.

Брови Джейми удивленно поползли вверх, как только он вскрыл письмо и начал читать.

— Черт побери! — раздраженно воскликнул он.

— В чем дело? Неужели послание от Мурты?

Джейми покачал головой:

— Нет, это от десятника из пакгауза.

— Какие-нибудь неприятности в доках?

На лице у Джейми появилось смешанное выражение раздражения и веселья.

— Не совсем так. Видно, этот человек попал в переплет в борделе. Он слезно просит простить его, но в то же время умоляет меня о помощи. Другими словами, — продолжал он, раздраженно комкая салфетку, — суть послания проста — не оплачу ли я его счет.

Мне стало весело.

— Ну и как, оплатишь?

Он по обыкновению фыркнул и смахнул крошки с колен.

— Придется. Иначе я вынужден буду сам отправиться на склад.

Он все больше хмурился, перебирая в уме дела, которыми ему предстояло заняться немедленно. Кроме того, его безотлагательного внимания требовали заказы, скопившиеся у него на столе, капитаны кораблей, стоящих на пристани, и бочки с вином, поступившие на склад.

— Я, пожалуй, возьму с собой Фергюса в качестве курьера для доставки срочных депеш. К тому же его можно будет послать с письмом на Монмартр, если я не успею наведаться туда сам.

— «Доброе сердце важнее короны», — сказала я Джейми, стоящему возле своего стола и перебирающему внушительные пачки документов.

— Неужели? А чьи это слова? — поинтересовался он.

— Кажется, лорда Альфреда Теннисона[25], поэта. У дяди Лэма был сборник стихотворений известных английских поэтов. Там были и стихи шотландца Бернса[26], — объяснила я. — «Свобода и виски неразлучны».

Джейми фыркнул:

— Я не знаю, был ли он поэтом, но то, что он шотландец, — это точно.

Он улыбнулся, наклонился ко мне и поцеловал в лоб.

— Буду дома к ужину. Веди себя хорошо.

Я закончила свой завтрак, доела поджаренный ломтик хлеба, оставленный Джейми на тарелке, и поднялась в свою комнату с намерением немного подремать. После той первой тревоги у меня время от времени случались незначительные кровянистые выделения, но в последние несколько недель все было в порядке.

Тем не менее большую часть времени я проводила в шезлонге или в кровати, спускаясь в салон только для того, чтобы принять гостей, или в столовую, чтобы пообедать вместе с Джейми. Сейчас, спустившись к ланчу, я обнаружила, что стол накрыт для меня одной.

— Милорд еще не вернулся? — в некотором замешательстве спросила я.

Пожилой дворецкий покачал головой:

— Нет, миледи.

— Ну, я думаю, он скоро будет. Проследите, чтобы все было готово к его приходу.

Я была слишком голодна и не стала дожидаться Джейми. Меня начинало снова тошнить, если я долго не ела.

После ланча я опять легла отдохнуть. Коль скоро супружеские отношения были теперь под запретом, чем еще можно заниматься в постели? Спать да читать — этим я главным образом и занималась. Однако спать на животе не разрешалось, да и было невозможно, на спине — тоже, поскольку ребенок начинал отчаянно барахтаться. Поэтому я лежала на боку, свернувшись наподобие креветки, подаваемой с каперсами к коктейлю. Я редко спала крепко, большей частью дремала, прислушиваясь к движениям ребенка.

Иногда мне снилось, что Джейми находится рядом со мной, но когда я открывала глаза и не обнаруживала его в комнате, то снова закрывала их, как бы плывя в невесомости вместе с моим будущим ребенком.

День клонился к вечеру, когда я проснулась от легкого стука в дверь.

— Войдите, — сказала я, с трудом открыв глаза.

Это был дворецкий Магнус. Извинившись, он объявил о прибытии гостей:

— Принцесса де Роган, мадам. Принцесса хотела подождать, пока вы проснетесь, но, когда пожаловала еще и мадам д’Арбанвилль, я решил, что, может быть…

— Вы решили правильно, Магнус, — произнесла я, спуская ноги с кровати. — Я сейчас выйду к ним.

Я была рада гостьям. С прошлого месяца мы не устраивали приемов и сами