Программа «Реконструкция Шри-Ланки» сначала породила мощную волну забастовок и протестов, затем жители страны отвергли ее на избирательных участках. В апреле 2004 года население Шри-Ланки отказалось поддерживать иностранных экспертов и их местных партнеров и проголосовало за коалицию левоцентристов и марксистов, обещавших похоронить программу «Реконструкция Шри-Ланки». На тот момент приватизация многих ключевых объектов, в том числе систем водоснабжения и электроэнергии, еще не завершилась, а проекты строительства автомагистралей были опротестованы в суде. Для тех, кто мечтал превратить страну в плутономический проект, это было крупной неудачей: они надеялись, что в 2004 году откроется новая приватизированная Шри-Ланка, привлекательная для инвесторов, теперь эти надежды рушились.

Через восемь месяцев после этих судьбоносных выборов на страну обрушилось цунами. Люди, которые горевали о гибели плана «Реконструкция Шри-Ланки», моментально оценили значение этого бедствия. Недавно избранному правительству понадобятся миллиарды от иностранных кредиторов на восстановление домов, дорог, школ и железнодорожных путей, разрушенных стихией, а эти кредиторы прекрасно знают, что в момент опустошительного кризиса даже самые ревностные сторонники экономической независимости внезапно становятся податливыми. Что же касается воинственно настроенных фермеров и рыбаков, которые ранее блокировали движение на шоссе и созывали большие митинги, чтобы воспротивиться попыткам очистить землю под проекты развития, — так у этих людей сейчас голова занята другими вещами.

После цунами: вторая попытка

Правительство Шри-Ланки немедленно начало демонстрировать богатым странам, которые контролировали денежную помощь, что оно готово пересмотреть свои планы. Президент Чандрика Кумаратунга, резко выступавшая против планов приватизации в ходе своей предвыборной кампании, сказала, что для нее катастрофа стала чем-то вроде религиозного просветления, в результате чего она узрела свет свободного рынка. Она отправилась на пострадавшее побережье и, стоя среди руин, заявила: «Наша страна богата многими природными ресурсами, и мы не используем их в полной мере... Так что природа сама решила: "Сколько можно?" — и нанесла нам удары со всех сторон, чтобы научить нас жить вместе». Это была оригинальная интерпретация событий — цунами как божественное наказание за нежелание распродать берега и леса Шри-Ланки.

Признаки раскаяния правительства стали заметны очень скоро. Всего через четыре дня после бедствия оно выпустило законопроект, который расчищал дорогу для приватизации системы водоснабжения, чему население упорно сопротивлялось последние годы. Но теперь, когда страна все еще была залита водой и еще не были вырыты могилы, мало кто вообще мог заметить, что происходит, так же, как это случилось с законом о нефти в Ираке. Правительство также выбрало чрезвычайно тяжелый момент, чтобы сделать жизнь еще тяжелее, повысив цены на бензин, — этот ход передавал кредиторам недвусмысленное сообщение о способности Коломбо ответственно распоряжаться финансами. Также началась подготовка законодательной базы для закрытия национального электроэнергетического предприятия, чтобы можно было открыть его для частного сектора.

Герман Кумара, глава Национального движения солидарности рыболовов Шри-Ланки, представляющего интересы людей с небольшими лодками, назвал эту реконструкцию «второй волной цунами — волной корпоративной глобализации». Он увидел тут сознательную попытку обойти интересы рыбаков в тот самый момент, когда они разбиты и ослаблены; как за войной следует грабительство, так за цунами последовала экономическая волна. «Люди стойко сопротивлялись подобным мероприятиям, — сказал он мне. — Но теперь они голодают в лагерях и думают лишь о том, как пережить завтрашний день: им негде спать, негде жить, они потеряли источник дохода и не знают, как прокормиться в будущем. Именно в этот момент правительство делает шаги к осуществлению своей программы. Когда люди придут в себя, они увидят, какие решения были приняты, но тогда вред станет уже необратимым».

Кредиторы в Вашингтоне очень быстро сообразили, как использовать цунами, потому что они уже делали нечто подобное раньше. Генеральная репетиция действий капитализма катастроф после цунами произошла вслед за ураганом «Митч», хотя этот эпизод привлек к себе мало внимания.

В октябре 1998 года на протяжении бесконечно длившейся недели Центральную Америку терзал ураган «Митч». Он обрушился на побережье и горы Гондураса, Гватемалы и Никарагуа, сдувая с лица земли целые деревни, и стал причиной гибели 9000 человек. Бедные страны не могли выкарабкаться из тяжелого положения без щедрой иностранной помощи, и они ее получили, но за это пришлось дорого заплатить. Через два месяца после катастрофы, когда страна еще была покрыта обломками, трупами и грязью, конгресс Гондураса принял законы, дающие возможность приватизировать аэропорты, морские порты и автодороги, а также разработал планы быстрой приватизации государственной телефонной компании, национальной электроэнергетической компании и части системы водоснабжения. Он отменил законы, которые готовили земельную реформу, что облегчило для иностранцев процесс приобретения и продажи собственности, и создал крайне благоприятный для бизнеса закон о добыче полезных ископаемых (закон разрабатывали промышленники), снизив требования относительно охраны окружающей среды и облегчив процесс выселения людей из жилья, если это требуется для разработки новых рудников и шахт.

Подобное происходило и в соседних странах: за те же два месяца после урагана Гватемала объявила о продаже своей телефонной системы, такое же объявление сделала Никарагуа, кроме того, эта страна начала приватизацию электроэнергетической компании и нефтяной промышленности. По данным Wall Street Journal «Всемирный банк и Международный валютный фонд своим авторитетом поддержали продажу [телефонной компании], обещав выдавать примерно по 47 миллионов долларов ежегодно в течение трех лет и добиться освобождения от уплаты 4,4 миллиарда долларов внешнего долга Никарагуа». Разумеется, приватизация телефонной системы не имеет ни малейшего отношения к ликвидации последствий урагана, если только не рассматривать эту связь с точки зрения логики капитализма катастроф, которой руководствуются финансовые организации Вашингтона.

В течение ближайших лет эти продажи состоялись, часто по ценам намного ниже рыночных. Покупателями оказались в основном бывшие государственные компании других стран, которые ранее сами пережили приватизацию и теперь искали новое имущество по всему земному шару, чтобы повысить стоимость своих акций. Приватизированная мексиканская телефонная компания Telmex приобрела гватемальскую телефонную компанию; испанская энергетическая компания Uniyn Fenosa скупила энергетические компании Венесуэлы; Международный аэропорт Сан-Франциско, ставший теперь частной компанией, приобрел все аэропорты Гондураса. Никарагуа продала 40 процентов своей телефонной компании всего за 33 миллиона долларов, хотя Pricewaterhouse Coopers оценивала их в 80 миллионов. «Разрушения дают шанс иностранным инвесторам», — заявил министр иностранных дел Гватемалы на Всемирном экономическом форуме в Давосе в 1999 году.

К тому моменту, как цунами нанесло свой сокрушительный удар, Вашингтон был готов использовать модель урагана «Митч» на новом уровне, чтобы катастрофа не только привела к принятию отдельных законов, но и позволила корпорациям непосредственно контролировать процесс восстановления. Любая страна после такого масштабного бедствия, как цунами 2004 года, нуждается во всестороннем плане реконструкции для разумного использования иностранной помощи, который позволяет гарантировать, что средства будут потрачены по своему назначению. Но президент Шри-Ланки, испытывая давление Вашингтона, решила, что создание такого плана нельзя поручить демократически выбранным правительственным политикам. Вместо этого, всего через неделю после того как цунами опустошило берег, она создала новую организацию — специальную комиссию по перестройке. Именно эта комиссия, а не Парламент Шри-Ланки получит все полномочия для создания и введения в действие основного плана создания новой страны. В комиссию вошли самые влиятельные местные бизнесмены и финансисты. При этом разные виды бизнеса были представлены крайне неоднородно: из десяти членов комиссии пятеро непосредственно владели имуществом в туристическом секторе, они представляли самые крупные туристические компании страны. В комиссию не вошли представители рыболовов или фермеров, там не было ни одного эксперта по охране среды, ни одного ученого или хотя бы специалиста по ликвидации последствий катастроф. Возглавил эту группу Мано Титтавелла, бывший король приватизации. «Это дает нам шанс построить образцовую страну», — заявил он.