— Ты направил меня не в ту сторону, мать твою.

Сил у Стивена не осталось. Он лежал ничком, задыхаясь.

Джек поерзал, выплывая из забытья. Потряс головой, возвращая себе ясность мысли.

— Мы ведь шли прямо, так?

Он оглянулся назад. С потолка туннеля свисал фонарь, оставленный, когда они проходили здесь, Эвансом.

Это был страшный знак. Джек снова взглянул вперед. И тихо сказал:

— Мы шли правильно. Здесь еще не конец, здесь был второй взрыв. Мы сейчас ярдах в двадцати от главной штольни.

Стивен, застонав, закрыл глаза. Вот теперь смерть заполучила его. Теперь ему придется следовать за ней.

Они провели там около часа. Ни у одного из них не осталось сил, чтобы двигаться. Выход из-под земли существовал только один, и он оказался завален. Джек скоро умрет от ран; Стивен — от голода и жажды.

У него висел на боку револьвер. Когда надежда наконец покинет его, он выстрелит: пуля пробьет нёбо и вонзится в клубок воспоминаний и мыслей. Было что-то извращенно привлекательное в понимании того, что ему предстоит завершить дело, которое не смог довести до конца ни один из врагов.

Свыкнувшись с отчаянием, они завели разговор. Стивен спросил у Джека, отправят ли солдат его роты под землю, им на выручку.

— Не думаю, — ответил Джек. — Переместить такое количество земли будет трудно, даже если они попытаются. Им придется проводить взрывные работы, а это рискованно, — кровля туннеля может обрушиться и станет только хуже. Да и рвать заряды так близко к нашим окопам — тоже дело небезопасное. Они помолятся на воскресной службе за наши души и внесут нас в список без вести пропавших.

— И винить их за это будет нельзя. Война почти закончилась.

— Ты боишься смерти? — спросил Джек.

— Наверное, боюсь. — Стивен и сам удивился, произнося эти слова. — Мне повезло, наверху я страха не испытывал, разве что в редкие мгновения. А теперь испытываю… одиночество.

— Но ты же не один, — сказал Джек. — Здесь я. Тоже человек.

Он шевельнулся, смещая свой вес.

— Как тебя зовут?

— Стивен.

— Можно, я буду называть тебя так?

— Если хочешь.

Джек помолчал немного, потом сказал:

— Странно, правда? То, что умирать я буду рядом с тобой. Что из всех, кого я знал в жизни, этим человеком окажешься именно ты.

— А кого бы ты предпочел? — Стивена это заинтересовало, несмотря на то что его угнетала мысль о смерти. — Кому из всех известных тебе людей ты отдал бы предпочтение, кому позволил бы держать твою руку, оставаться рядом с тобой на пороге вечности?

— Ты хочешь сказать, всегда находиться рядом со мной, что-то вроде этого?

— Да. Я спрашиваю о другой твоей половине.

— Сыну, — ответил Джек.

— Сыну? Сколько ему?

— Он умер два года назад от дифтерита. Его звали Джоном.

— Прости.

— Мне его очень не хватает. Я так любил его. — В темноте туннеля в голосе Джека вдруг прорезалась жалоба, которой он не позволял себе за все прошедшее со смерти Джона время; теперь, подойдя вплотную к собственной смерти, он не видел надобности сдерживаться. — Я любил его. Каждый его волосок, каждую пору кожи. Я убил бы того, кто хотя бы поднял на него руку. Весь мой мир был в нем. Когда он родился, я был не молод. И удивлялся, что за жизнь у меня была до него? Пустышка. Я дорожил каждым его словом. Заставлял себя запоминать все, что он делал, каждый поворот его головы, каждое его слово. Как будто знал, что это ненадолго. Он пришел из другого мира и оказался благословением, слишком огромным для меня.

Стивен молчал, не мешая Джеку тихо плакать, припав к нему. Даже в горе Джек не выглядел возмущенным. Его плоское, бесхитростное лицо с узкими глазами выражало изумление, неверие в то, что ему выпала такая любовь.

Когда он немного успокоился, Стивен сказал:

— Ты говоришь почти как человек, которому довелось влюбиться.

— Я думаю, так и было, — ответил Джек. — Думаю, что был почти влюблен в него. Я ревновал его, хотел, чтобы он меня любил. Я смотрел, как с ним играли женщины, и радовался его удовольствию, но знал, — на самом деле со мной ему лучше всего. Знал, что время, которое мы проводим только вдвоем, самое лучшее, самое чистое, какое бывает на свете.

Он заговорил о невинности Джона, о том, как она изменила его, Джека. Однако нужных слов найти не смог и снова заплакал.

Стивен обнял его рукой за плечи и сказал:

— Ничего, ничего. Я вытащу тебя отсюда. Как-нибудь да вытащу, и у тебя родятся другие дети. Джон не останется последним.

— Нет. Маргарет уже слишком стара. Родить она больше не сможет.

— Тогда я заведу их вместо тебя.

Окончательно придя в себя, Джек сказал:

— Если бы у тебя был выбор, рядом с кем умирать, не думаю, чтобы ты выбрал меня. Я не слишком тебе подхожу.

— Ты вполне подошел бы, — возразил Стивен. — Да и что мы можем знать? Тот, кто выбирает за нас, лучше нашего понимает, что к чему. Я знал людей, на которых мог положиться и в геенне огненной. Бирн, Дуглас. Я доверил бы им дышать за меня, перекачивать своими сердцами мою кровь.

— Ты любил их сильнее всех? Это их ты выбрал бы?

— Чтобы умереть рядом с ними? Нет. Одно время я полагал, что выбрал бы женщину.

— Любовницу? — спросил Джек. — Не твою плоть и кровь?

— Я думал, что она и есть моя плоть и кровь. Искренне верил в это.

Стивен впал в подобие оцепенения. Джек молчал. Прошло несколько минут, и он заставил себя встряхнуться.

— Нужно найти выход отсюда, — сказал он. — До шахты нам не добраться, значит, надо идти вперед.

— А смысл? Там просто туннели, которые упираются в глухую стену.

— По крайней мере, у нас будет чем заняться, вместо того чтобы сидеть и ждать смерти. Мы можем попробовать пошуметь. То есть если ты в силах снова тащить меня. Противогаз тебе лучше снять. Лишняя обуза. И мой с меня сними. Бросим их здесь.

Стивен встал на колени, взвалил Джека себе на плечо. Он старался не выдать своего отчаяния. Ясно же, возвращаться назад смысла не имеет, — он видел два туннеля из трех, оба завалены. Третий, по словам Джека, пострадал от взрыва сильнее других и вряд ли чудотворным образом приведет их к чистому воздуху и солнечному свету.

Пока они снова тащились во тьме, Стивену стало казаться, что упования их бессмысленны. Их ожидала смерть, и они просто не нашли для себя другого занятия. А ведь могли бы провести это время с большим толком, могли бы, вместо того чтобы тешиться детской надеждой, как-то приготовиться к концу.

Впрочем, Джеку это, судя по всему, нравилось. Когда они добрались до второй боковой галереи, Стивен опустил его на землю, а сам плюхнулся рядом. Грудь его вздымалась и опадала, он с трудом пропихивал воздух в легкие. Джек закрыл глаза, борясь с болью в ногах, от которых, заметил Стивен, исходил все усиливавшийся запах крови.