Но Тихо не вернулся, а изображение Катарины – я напомнил себе, что это только изображение – ответило мне:

– Давным-давно первые скраеры увидели мрачное будущее этой… Понимаешь ли ты теперь боль этих видений? Милый мой Мэллори с таким чудесным мозгом и такой чудесной жизнью, это больнее, чем человек способен вынести, и поэтому я покажу тебе, что человек может… Видишь ли ты то, что видела я? Увидишь ли, если я покажу? Смотри! Что было, то будет снова и снова, пока все звезды… Видишь?

Перед моим мысленным взором возникла горячая белая звезда с безжизненной, покрытой льдом планетой. Внезапно из сгущения близ звезды, где фотоны изливались в космос белым световым водопадом, появился туманный предобраз объекта, выходящего из мультиплекса. Изображение обрело четкость. Алмазный цилиндрический корабль тридцатимильной длины распустил свои световые паруса на тысячу миль, улавливая обильную радиацию Геенны.

Постепенно световое давление миллиардов квантов на серебристую паутинку парусов придало кораблю ускорение, и он за время, примерно равное долгой глубокой зиме в Городе, дошел до планеты. Цилиндр раскрылся, и тучи крошечных разрушителей (возможно, правильнее будет назвать их запрограммированными бактериями) хлынули в вакуум, как метеоритный ливень, и покрыли всю планету сверкающей пылью. Работа началась. Бактерии вырывали свободные атомы кислорода из водных молекул, накапливали углерод и прочие элементы. Они пожирали самую почву планеты и накапливали водород, собирая его в огромные резервуары, вмонтированные в грунт. Цилиндр раскрылся снова и высадил армию новых роботов. Оптические кристаллы их лазеров преобразовывали инфракрасное излучение в жесткий ультрафиолет, и роботы направили их на резервуары с водородом. Водород нагрелся до ста миллионов градусов и взорвался. Огромные огненные шары поднялись над поверхностью планеты. Ее кора превратилась в раскаленную пыль, камни и глыбы спекшегося песка хлынули в космос, лед выкипел. Когда пыль осела, цилиндр снова раскрылся и выпустил на изглоданную планету новых разрушителей. Планету разобрали слой за слоем – кору, мантию и ядро, раздробили, словно снежный ком, а потом, словно совок с мусором, вышвырнули в космос.

Во мне сформировались новые картины. Завороженный этим зрелищем, я смотрел, как разрушители добывают из фрагментов разбитой планеты кремний, ртуть, гелий и прочие элементы. Тучи микроскопических роботов на вновь созданных астероидах лепили атомы углерода один к одному, собирая сверкающие корпуса новых цилиндров и многое другое: телескопы, нейросхемы, световые шары, шакухачи, крылья для летания, жевательные палочки, шелк, деревья, дома, таблетки глюкозы, травяные газоны и прочее, и прочее. Сборщики создавали новых сборщиков, поэтому процесс превращения планеты в десять тысяч цилиндров занял не слишком много времени. Сборщики, запрограммированные связывать углерод с водородом, кислородом и азотом, строили аминокислоты и низали белки.

Они могли создавать даже человека – целый рой людей, миллионы и миллиарды.

Сколько же их?

– Видишь, милый Мэллори? Их много – кто бы мог подумать, что жизнь способна столько создать?

– Эта история, эти картины, которые ты показала мне, – они реальны?

– Посмотри в телескоп – разве эти десять тысяч миров не реальны?

Я почесал нос.

– Как я могу знать, что реально, а что нет, когда я нахожусь в твоем мозгу, а ты – в моем? Ты можешь заставить меня видеть все, что захочешь.

Катарина, улыбнувшись, сунула руку в потайной кармашек, – обмакнула палец в зачерняющее масло и потерла свои глазницы.

– Ты достаточно ясно видишь эти красивые… Ты должен знать, что они реальны.

Я поскреб бороду и спросил:

– Сколько человек обитает в каждом цилиндре?

– В разных цилиндрах по-разному… Мне понадобится немного времени, чтобы назвать точные числа. Притом они ежесекундно меняются. Как забавно, что ты никогда не перестаешь считать – точность для тебя просто фетиш какой-то.

– Ну хотя бы приблизительно – сколько?

– Десять миллионов человек в каждом из миров. Человек – какое это чудо! Наполовину животное, наполовину…

Я сжал губы, невольно подумав, что сейчас, наверное, очень похож на Соли, и сказал:

– Невозможно, чтобы десять миллионов человек так размножились всего за десять лет.

Но не успев еще договорить, я понял, что ничего невозможного в этом нет. Сборщики могут сделать младенца взрослым за несколько лет. Только что это будут за люди? Не может человеческий мозг за пару лет созреть полностью. Я произвел быстрый расчет. Если количество миров удваивается каждые три четверти года, большинства миров и живущих в них людей три года назад еще не было. (Сборщики могут создать взрослого человека всего за несколько дней. Во время вторых темных веков генетики часто занимались такими запретными экспериментами. Это правда: человека можно вырастить, как кусок искусственного мяса. У него будут пригодные для работы руки, волосы, и по его жилам будет течь горячая красная кровь. У него будет даже мозг – только голый, как верхние склоны горы Аттакель. Сборщики могут создать и мужчину, и женщину, но не могут создать человеческий разум.)

– Ты все еще не видишь. – Катарина отвела волосы со лба. Будь у нее глаза, я подумал бы, что она читает по моему лицу. – Что мне сделать, чтобы ты увидел?

Во мне снова возникли картины, звуки и запахи. Мое внутреннее зрение, слух и обоняние, словно талло, парящая в тепловом потоке над горой, повисли над одним из цилиндров и проникли сквозь его корпус. В теплом влажном воздухе стояли густые запахи жизни. Надо мной, подо мной и по бокам тянулся на много миль сплошной зеленый ковер – деревья, пруды, лужайки и яблоневые сады, увешанные восхитительно пахнущими красными плодами. И повсюду, от носа до кормы, справа и слева, я видел младенцев. Голые, мягкие и сморщенные, как моллюски, они ползали в высокой зеленой траве. Небольшой отряд домашних роботов присматривал за ними. Пахло отрыгнутым молоком, горчичными детскими фекалиями и младенческой кожицей. Несколько ребят постарше лазали по раскидистой яблоне, рвали спелые красные яблоки и бросали их в траву. Лужайка была усеяна надкусанными яблоками. Меня поражало подобное расточительство – оно напоминало мне мясную оргию деваки. Может быть, эти яблоки червивые – почему бы иначе дети бросали их, едва надкусив? Один мальчуган устроился в развилке дерева, выбирая яблоко внимательно, как послушник, изучающий голограмму галактики. Он выбрал плод, улыбнулся и вонзил в него свои белые зубки. В яблоке было полно червей – они так и кишели. Мальчик, снова улыбнувшись, высосал пару червяков и проглотил их. Я не понимал, зачем он это делает. Другие дети тоже старательно выискивали червивые яблоки. Катарина прошептала мне на ухо ответ: человеческим детям – как и всем людям – для роста нужен белок, а черви как раз и состоят из воды, жиров и белка.

Я закрыл глаза, потом открыл и снова оказался в своей кабине вместе с Катариной.

– Их так много – все миры полны новых… Есть там, конечно, и взрослые, по тысяче на каждый мир. Они астриеры крайнего толка, понимаешь? Но малыши не знают реальную… Они так милы и так хотят жить – и такие голодные!