министром-президентом эфемерной Баварской республики (ноябрь 1918 г.). В течение трех бурных месяцев еврей Эйснер управлял Баварией, спасая ее и от мо­нархической реакции, и от коммунистической диктатуры, но под ко­нец силы его не выдержали и он решил подать в отставку. Когда он с этой целью направлялся в ландтаг, он был убит выстрелом антисе­митского студента графа Арко (21 февраля 1919 г.). Вскоре в Бава­рии захватили власть коммунисты и провозгласили советскую рес­публику, которая продержалась только один месяц (от начала апре­ля до начала мая). Здесь тоже на фоне революции мелькает несколь­ко трагических еврейских фигур. Талантливый литературный кри­тик и публицист Густав Ландауер, давно мечтавший об очищаю­щей революционной грозе в Германии, бросился в самое радикаль­ное крыло социализма для борьбы с надвигавшейся правой реакци­ей, но он сделался жертвою правых террористов. Арестованный вме­сте с другими членами мюнхенского Совета рабочих депутатов, он был увезен в концентрационный лагерь и там зверски убит солдата­ми старой армии (2 мая). Другой участник неудачного коммунисти­ческого переворота в Баварии, Е. Левинэ, который в 1905 г. был замешан в русской революции и во время мировой войны вел па­цифистскую агитацию, был расстрелян по приговору баварского военного суда (4 июня). После падения эфемерной советской рес­публики, в Баварии наступила жестокая антисемитская реакция, из недр которой скоро вышли на арену Гитлер и группа нацио­нал-социалистов.

Между тем как в Баварии действовали евреи-радикалы, в Прус­сии выдвинулись умеренные еврейские политики, принимавшие дея­тельное участие в восстановлении разоренной и униженной Герма­нии: Вальтер Ратенау, как министр хозяйства и затем иностранных дел, и Гуго Преус, как автор проекта германской конституции, при­нятого Национальным собранием в Веймаре для всей республики. Эта Веймарская конституция, одна из либеральнейших в Европе, была так же ненавистна приверженцам старого порядка, как навя­занный Германии Версальский мирный договор. Враги новой де­мократической республики в рядах старой армии и среди органи­зованных антисемитов из партий «Фелькише» и национал-социа­листов называли ее не иначе, как «Юденрепублик», еврейской рес­публикой. Их бесило то, что в состав германского правительства входил еврей Ратенау, несмотря на то что он многое сделал для государства и во время войны и после нее. Из этих кругов вышли заговорщики, которые подстерегли Ратенау на одной из улиц Бер­лина и убили его среди бела дня (июнь 1922 г.). Они же попыта­лись в ноябре 1923 г. произвести в Мюнхене кровавый путч под лозунгом марша на Берлин для свержения республиканского пра­вительства. Бывший солдат германской армии Адольф Гитлер и бывший начальник штаба генерал Людендорф явились творцами этого восстания, которое не удалось тогда, но положило начало фатальному движению, погубившему республику спустя десять лет... В ту печальную осень, когда страна стонала от инфляции и других бедствий послевоенного кризиса, были и попытки антиеврейских погромов (в еврейском квартале Гренадирштрассе в Бер­лине), но республиканское правительство не допустило дальней­шего распространения эксцессов.

Веймарская конституция спасла Германию от диктатуры справа и от позора погромов. Вторая половина 20-х годов была коротким промежутком спокойствия в потрясенном государстве.

При свободном демократическом режиме эмансипация евреев каза­лась вполне завершенной — конечно, не в смысле национальном, ибо ассимилированное большинство германских евреев не признавало себя меньшинством национальным и не претендовало на внутрен­нюю автономию. Однако в пределах их религиозных общин все бо­лее расширялась та организация социальной и культурной деятель­ности, которая началась в предыдущую эпоху. Годовой бюджет 180-тысячной берлинской общины доходил до 15 миллионов марок. Общинные налоги взимались органами государственной власти. В за­падном еврействе германский центр еще сохранил некоторую геге­монию. Он значительно оживился в ту эпоху благодаря увеличе­нию кадров последователей сионизма и притоку национальных сил из Восточной Европы. Интеллигентные эмигранты из разрушен­ного российского центра вносили свежую струю национальной энергии в западные общины. Еще твердо стоял на своей ассими­ляционной позиции «Центральный союз германских граждан иудейского исповедания», признавая себя органической частью немецкого народа, но и он должен был признать притязания скон­центрированных еврейских масс Восточной Европы на права на­циональных меньшинств. Только из чувства ложно понятого пат­риотизма эта организация, подобно другим однородным ей на Западе («Альянс израэлит» в Париже, «Боард оф депютис» в Лон­доне и др.), отказывалась участвовать в общенародном парижс­ком Комитете еврейских делегаций, который в 1919 г. добился включения в мирные трактаты гарантий прав еврейских меньшинств и продолжал бороться за соблюдение их впоследствии. В августе 1927 г., на Цюрихской конференции еврейских парламентариев и делегатов разных организаций Европы и Америки, было решено преобразовать этот комитет в «Совет для защиты прав еврейских меньшинств» («Council for the rights of Jewish minorities») с цент­ром в Париже и информационном бюро в Женеве, что послужило позже ядром Еврейского всемирного конгресса в тех же европейс­ких центрах плюс Нью-Йорк.

Сионистское движение и заботы о судьбе братьев в Восточной Европе были также динамическим элементом в жизни французских, английских и американских евреев в те годы строительства после войны. Центральные комитеты бывших русско-еврейских организа­ций (например, «Общества распространения ремесленного труда» и «Общества охранения здоровья» — ОРТ И ОЗЕ) действовали теперь в столицах Запада. Самым близким к делу народного строительства стал самый далекий Запад — американские Соединенные Штаты. В первые годы после войны туда хлынул новый поток эмигрантов из Европы, задержанный раньше мировым катаклизмом. В 1921 г. в Соединенные Штаты попало 120 000 беженцев — осколки разбитого русско-еврейского центра, а в следующие три года туда эмигрирова­ло свыше 150 000. Но с 1925 года, вследствие решения американского правительства, вся европейская иммиграция сильно сократилась, а с 1931 г. туда по официальной квоте допускались ежегодно лишь не­сколько тысяч евреев. С этого времени Соединенные Штаты пере­стали быть главным приемником еврейских эмигрантов, что было настоящей катастрофой для народа-странника. Но, перестав быть главным пунктом иммиграции, великая американская республика не перестала быть активной силой диаспоры, как количественно самый большой ее центр (свыше четырех миллионов в 1925 г., из коих больше полутора миллиона в одном Нью-Йорке). После распада российского центра еврейская колония в Америке становится дея­тельной сотрудницей европейской метрополии в деле националь­ного строительства. Еще во время мировой войны в Нью-Йорке был учрежден «Объединенный комитет раздачи помощи», или «Джойнт» (сокращение слов Joint Distribution Committee), кото­рый во время Гражданской войны в России облегчал нужду сотен тысяч беженцев. В Польше, Румынии и других местах скопления бедствующих еврейских масс «Джойнт» постоянно стремился ока­зывать конструктивную помощь с целью восстановления разру­шенного народного хозяйства. Европейский отдел «Джойнта» имел свой центр в Берлине (позже в Париже) и представительства в Варшаве и других европейских центрах.

Родная дочь восточноевропейской диаспоры, рожденная во вре­мя катастроф конца XIX века, еврейская Америка пришла на помощь своей матери в еще