Мунглам усмехнулся.

— Я хотел успокоить молодую даму, Элрик. И я не раз был благодарен тебе за твое жуткое искусство. Признаю. А сейчас я предлагаю остановиться на ночь, чтобы утром тронуться в путь со свежими силами.

— Согласен, — сказал Элрик, чуть ли не со смущением глядя на девушку. Он снова почувствовал, как у него перехватывает дыхание, и на сей раз справиться с этим чувством ему было труднее.

Девушка тоже, казалось, была очарована альбиносом. Между ними возникло нечто вроде притяжения, такого сильного, какого они и представить себе не могли, — притяжения, вполне способного направить их судьбы по путям, далеким от тех, по которым они шли прежде.

Ночь снова наступила быстро — в этих краях дни были короткие. Пока Мунглам занимался костром, нервно поглядывая по сторонам, Зариния, чье богато украшенное золотом платье поблескивало в свете разгорающегося пламени, грациозно подошла к альбиносу, который сортировал собранные растения. Она искоса глянула на Элрика и, увидев, что он поглощен своим занятием, уставилась на него с нескрываемым любопытством.

Он поднял на нее взгляд и едва заметно улыбнулся. Глаза его сейчас казались такими беззащитными, а странное лицо было приятным и откровенным.

— Некоторые из этих растений — лечебные, — сказал он. — Другие используются, чтобы вызывать духов. Третьи придают человеку необыкновенную силу, а четвертые погружают в безумие. Они будут мне полезны.

Она села рядом с ним, ее рука с пухлыми пальчиками отбросила со лба назад черные волосы. Маленькая грудь девушки поднялась и тут же опала.

— Неужели ты и в самом деле тот ужасный человек, приносящий только несчастье, о котором говорят легенды, господин Элрик? Мне в это трудно поверить.

— Я принес несчастье во многие места, — сказал он. — Но обычно там уже и без меня хватало зла. Я не ищу себе оправданий, поскольку знаю, что собой представляю и что совершил. Я убивал злобных колдунов и уничтожал угнетателей, но, помимо этого, на мне лежит вина за убийство нескольких мужчин, которые были прекрасными людьми, и одной женщины — моей кузины, которую я любил и которую убил… вернее, это сделал мой меч.

— Ты хозяин этого меча?

— Я сам себе часто задаю этот вопрос. Без меча я беззащитен. — Он положил руку на рукоять Буревестника. — Я должен быть благодарен ему. — И опять его красные глаза обрели необычайную глубину, словно пряча какие-то горькие чувства.

— Извини, если я затронула какие-то неприятные воспоминания…

— Не извиняйся, госпожа Зариния. Эта боль всегда во мне, не ты поместила ее туда. Напротив, ты своим присутствием облегчаешь ее.

Она робко взглянула на него и улыбнулась.

— Я не какая-нибудь легкомысленная девица, мой господин, — сказала она, — но…

Он быстро встал.

— Мунглам, как там у тебя костер, хорошо горит?

— Да, Элрик. Не погаснет всю ночь. — Мунглам наклонил голову. Не в привычках Элрика было задавать такие пустые вопросы, однако Элрик так больше ничего и не сказал — и Мунглам, пожав плечами, отвернулся.

Поскольку больше ему ничего не приходило в голову, Элрик сказал, тихо и взволнованно:

— Я вор и убийца, я мало подхожу…

— Господин Элрик, я…

— Ты увлеклась легендами, только и всего.

— Нет, если бы ты чувствовал то, что чувствую я, то думал бы иначе.

— Ты молода.

— Я уже достаточно повидала.

— Берегись. Я должен следовать своей судьбе.

— Твоя судьба?

— Это вовсе не судьба, это нечто куда более страшное, называемое роком. И я обычно безжалостен, за исключением тех случаев, когда вижу что-то в собственной душе. Только тогда я испытываю жалость. Я жалею. Но я не люблю заглядывать к себе в душу, и это часть того рока, который преследует меня. Но то не предначертание, не звезды, не люди, не демоны и не боги. Посмотри на меня, Зариния, это я — Элрик, несчастная белая игрушка в руках богов времени, Элрик из Мелнибонэ, который сам идет к страшной гибели.

— Это самоубийство!

— Да, я медленно, но неизбежно иду к смерти. И те, кто идет со мной, тоже страдают.

— Ты говоришь неправду, господин Элрик. Тебя снедает чувство вины.

— Потому что я виновен.

— И господин Мунглам — тоже жертва рока и идет с тобой к гибели?

— Он не похож на других — его защищает самоуверенность.

— Я тоже уверена в себе, господин Элрик.

— Но твоя уверенность проистекает из твоей молодости, а это совсем другое дело.

— Что же, я должна потерять ее вместе с молодостью?

— У тебя есть сила. Ты сильна, как и мы. Этого у тебя не отнять.

Она поднялась, раскинув руки.

— В таком случае смирись, Элрик из Мелнибонэ.

И он смирился. Он обнял ее, поцеловал. И не только страсть двигала им, но и нечто более глубокое. Впервые была забыта Симорил из Имррира, когда они с Заринией лежали вместе на мягкой траве, забыв о Мунгламе, который с обидой и ревностью полировал свой кривой меч.

Они все уснули, и костер догорел.

На радостях Элрик позабыл о том, что должен стоять на страже, а Мунглам, чьи силы не подпитывались никаким сторонним источником, охранял их покой сколько мог, а потом его сморил сон.

И тогда в тени жутких деревьев осторожно зашевелились неуклюжие фигуры. Обитатели Орга — уродливые, искалеченные — стали подбираться к спящим.

Чутье разбудило Элрика, и он открыл глаза. Он взглянул на Заринию — она лежала рядом, и лицо ее было спокойным. Он повел глазами, не поворачивая головы, и тут же увидел опасность. Элрик перекатился через спину, схватил рунный меч и выхватил его из ножен. Меч взвыл, словно рассердившись на то, что его разбудили.

— Мунглам! Опасность! — в страхе закричал Элрик, ведь ему теперь нужно было защищать не только свою жизнь.

Мунглам приподнял голову. Его кривой меч лежал у него на коленях. Он вскочил на ноги и подбежал к Элрику. И тут же вокруг них сомкнулся круг аборигенов.

— Виноват, — сказал Мунглам.

— Это моя вина, я…

Аборигены бросились на них. Элрик и Мунглам встали, защищая девушку, которая тоже проснулась, увидела, что происходит, но не закричала. Напротив, она огляделась в поисках оружия для себя и, ничего не найдя, осталась там, где была, что в этой ситуации было наилучшим выбором.

Невнятно тараторящие зловонные существа числом около дюжины, вооруженные тяжелыми и опасными клинками, похожими на мясницкие ножи, набросились на Элрика и Мунглама.

Буревестник завыл и, отразив удар ножа, разрубил шею наступавшего. Голова покатилась по траве. Из туловища, рухнувшего в кострище, хлынула кровь. Мунглам нырнул, уворачиваясь от удара, потерял равновесие, упал и нанес удар по ногам противника, перерубив сухожилие, отчего тот с воплем упал наземь. Мунглам, не останавливаясь, сделал выпад и поразил в сердце еще одного. Потом он вскочил на ноги и встал плечом к плечу с Элриком — Зариния укрылась за ними.