и со стороны пустоши. Вот только двигаться так быстро, как хотелось, не позволяли заключенные, многие из которых уже не имели сил передвигать ноги и не верили в свое освобождение.

— Почему мы идем куда-то вниз? Вы сняли с нас ошейники, чтобы вывести на пустошь и отдать на растерзание медузам?

— Просто там тоже есть люди, и они ждут нашей помощи, — терпеливо объясняла Габи, методично подбирая коды, хотя, как и Ласло с Самирой и Бренданом, не находила себе места в тревоге за мужа.

— Но мы могли бы подняться к жилым уровням сами, — уже менее уверенно предложил кто-то из недовольных.

Брендану пришлось скрепя сердце и взяв слово, что они не бросят раненых, отрядить с ними еще троих провожатых со скорчерами и отдать два транслятора. Он чувствовал себя забытым людьми Прометеем или героем другой легенды, который поджег свое сердце, чтобы вывести неблагодарных сородичей из тьмы. Пока он тут возился, освобождая незнакомцев, не будучи уверенным, что среди них нет настоящих преступников, ребята с «Павла Корзуна», Эркюль и остальные могли просто не выстоять.

Хотя нашествие медуз на нижнем руднике еще не приобрело масштабов катастрофы, Брендан никогда не забывал, что даже доли процентов — это чьи-то трагически оборвавшиеся жизни. Впрочем, гибели от жвал медуз, как и заключения в таких нечеловеческих условиях, не заслуживал никто. Тем более что главные преступники заседали в городском совете.

И тут, словно угадав его мысли, на плечо к Брендану взобрался саймири.

— Это что за кикимора? — удивился Ласло.

— Да это же мартышка! Откуда? — с почти детским восторгом ойкнула Самира.

Брендан, не тратя время на объяснения, потянулся к ошейнику зверька. Его мрачные опасения оправдались. Эркюль сообщал, что на руднике полно медуз, и просил не поминать их всех лихом и позаботиться об оставшихся на «Нагльфаре» питомцах. Уж если неунывающий Обезьяний бог впал в уныние, дела у него и остальных обстояли действительно плохо. Брендан сорвался с места, даже забыв, что у него нет транслятора. Впрочем, дорогу на участок к друзьям он бы проложил и с помощью одного скорчера. Он несся вперед с такой скоростью, будто у него и вправду за спиной раскрылись могучие крылья. Ласло и Габи с Самирой мчались следом, почти не отставая. Трое бойцов со скорчерами остались с напуганными заключенными, из которых далеко не всех освободили от ошейников.

Еще издали Брендан услышал отчаянный грохот отбойников, раскатистый бас Шаки и забористые ругательства Прокопия и Цветана. Эркюля озвучивали мартышки, чье пронзительное верещание не мог заглушить спецкостюм. Зигфрид тоже что-то отвечал и вертелся на плече. Поскольку Брендан вырвался вперед еще до того, как медузы отступили, он успел разглядеть картину, достойную предстать в мраморе или бронзе.

На барсов, контрабандистов и их товарищей ополчилась не небольшая колония, а целый легион медуз, наползавших из тоннелей клочьями концентрированной тьмы, обрывками антивещества, аннигилирующего все на своем пути. При этом, несмотря на отчаянное положение, узники сдаваться не собирались, терзая незваных пришельцев зубилами или засыпая их кусками отколотой породы. Вокруг Шаки и Прокопия, поднимая горы пыли, закручивался настоящий каменный смерч, не позволявший медузам приблизиться. Цветан, Эркюль и еще один из узников, кажется, муж Габи сумели одолеть охранников и завладеть их скорчерами. Транслятор Эркюль, не разобравшись, повредил во время потасовки.

— Врете, не возьмете! — во всю глотку орал Шака. — Не родилась еще такая тварь, чтобы сожрала квартирмейстера с «Нагльфара».

— Если ты дашься каким-то простейшим на жаркое, наш кэп специально призовет тебя с того света, чтобы башку открутить, — подбадривал товарища Эркюль.

— Братцы, у меня аккумулятор садится, и запасного нет, — переживал Цветан, не замечая, что медузы под действием транслятора начинают отступать.

— Эх, можно было бы присоединить к отбойникам блоки питания от этих гребаных ошейников, мы бы еще повеселились.

— Веселье только начинается, — пообещал Брендан, передавая всем приветы от Ящера, Пэгги и Синеглаза.

В это время Самира и Габи уже обнимали своих мужей.

— Вундеркинд! Дружище! — радостно возопил Эркюль, опуская отбойник и водружая на плечо саймири. — Я же говорил, что Зигфрид подмогу приведет. Так и получилось.

— Похоже, твой хвостатый умеет открывать порталы, — с явным облегчением покачал головой Цветан.

— Кошак тоже у вас? — уточнил Шака.

— И капитан скоро будет, — сообщил последние новости Брендан, освобождая друзей и других заключенных от ошейников.

— Тогда точно скучать не придется, — покачал головой Цветан, ощупывая натертую шею.

— Лишь бы от такой вечеринки на воздух не взлететь, — заметил Прокопий, приветствуя знакомых шахтеров. — Какую еще пакость наш полоумный профессор придумает?

И тут загудела сирена и включилось оповещение: «Всем покинуть рудник. Начинается аварийный сброс серной кислоты».

Глава 32. Баррикады и «Барракуды»

Когда Брендан перед походом на рудник поручил Ндиди присмотреть за «хвостатым пострелом», Синеглаз даже не обиделся. Спасибо, хоть не за «сыном цареубийцы». К тому, что взрослые считают долгом контролировать каждый его шаг, он привык еще во дворце Владык, где слуги и царедворцы в надежде выслужиться исправно шпионили за ним и докладывали обо всем отцу. Наивные глупцы, они не подозревали, что князь Ниак и сам, если хотел, мог в любом месте своей земли наследника разыскать.

Другое дело, что такое желание возникало у правителя Сольсурана крайне редко, а после прихода к власти он и просто обычно закрывал мысли, опасаясь посвящать княжича в свои грязные дела. Правильно опасался. Если бы Синеглаз раньше узнал о заговоре, царь Афру и царица Серебряная остались бы живы. Отец и так смотрел на него с подозрением, размышляя о таинственном спасении маленькой царевны. Но княжич уже в те годы схватывал все на лету и мало того что умел скрыть от отца свои истинные намерения, так еще это делал таким образом, чтобы он ничего не заподозрил.

В треугольнике Эхо этот навык пригодился в общении со службой безопасности и профессором Нарайаном, хотя глава научного отдела ему все равно не поверил. То ли лучше разбирался в людях, то ли заинтересовался им больше, чем отец.

В коридорах нижних уровней от княжича требовались совсем иные умения, и здесь лучше всего спасали инстинкты горного кота и навыки выслеживания добычи в травяном лесу.

— Все, кто без брони, — назад! Охотники стреляют боевыми!

Этот короткий приказ, молниеносно пролетев над всем уровнем, разросся в многоголосый негодующий вопль, в котором проклятья в адрес преступного руководства и его поганых прихвостней смешались с возгласами негодования и призывами к борьбе. Впрочем, поверили не все и не сразу.

В освещаемых вспышками выстрелов коридорах поначалу неслось недоверчивое:

— Они не посмеют!

— Не