23 мая задержанных немцев доставили в разведывательную службу 2-й британской армии для идентификации личности Гиммлера, который, понимая, что сохранить инкогнито в лагере немецких военнопленных будет невозможно, назвал англичанам свое имя. По поведению Гиммлера было видно, что с этого момента он ждал к себе особого отношения как к одному из высших руководителей германского государства. На английских же офицеров имя рейхсфюрера не произвело никакого впечатления.

Если дежурный офицер разведки достаточно корректно опросил Гиммлера о дате его рождения, партийном и эсэсовском номере, о прочих установочных данных для того, чтобы убедиться, что это не самозванец, то приехавший за Гиммлером полковник английской контрразведки просто приказал ему снять свою одежду и надеть привезенную для него. На слова Гиммлера, что он не подлежит подобному обращению, полковник Мерфи ответил, что либо тот переоденется сам, либо его разденут насильно. Очевидцы этой дискуссии отмечали, что Гиммлер в результате был совершенно подавлен. Он заявил, что из-за такого грубого принуждения он ни слова не скажет о том, о чем хотел рассказать.

На этом злоключения Гиммлера не закончились. В штабе контрразведки ему снова приказали раздеться и устроили тщательный личный осмотр с целью определить, нет ли на теле Гиммлера и «в отверстиях тела» каких-либо посторонних предметов. (Англичане имели уже печальный опыт, когда покончил собой задержанный адмирал Фриденбург.)

Закончив осматривать туловище и конечности Гиммлера, капитан британской медслужбы Уэллс решил проверить, не спрятал ли рейхсфюрер что-нибудь во рту. Оттягивая щеки задержанного в стороны, офицер увидел в полости между нижней челюстью и щекой небольшой предмет с синей головкой. Попытка вытолкнуть этот предмет изо рта Гиммлера пальцем не удалась, тот быстро поместил ампулу между зубов и раскусил ее. По комнате распространился сильный запах миндаля, свойственный цианистому калию. Все предпринятые меры для возвращения Гиммлера к жизни не дали результата…

Так, за полгода до вынесения нацистским преступникам приговора на Нюрнбергском процессе один из самых зловещих деятелей Третьего рейха ушел от прямой ответственности.

Уже развевалось над Рейхстагом наше знамя в поверженном Берлине. Оставалось только поймать главного виновника вселенской трагедии – Гитлера. Еще никто не знал, что 29 апреля, в 4 часа утра, Гитлер поставил подпись под личным завещанием: «Я сам и моя супруга, чтобы избежать позора смещения или капитуляции, выбираем смерть. Мы хотим, чтобы нас немедленно сожгли вместе на том месте, где проходила наибольшая часть моего труда в течение двенадцатилетнего служения моему народу».

В те минуты 3-я ударная армия, в состав которой входил и 79-й стрелковый корпус, пробивалась к центру Берлина. На войне у каждого свои задачи: в частности, контрразведка СМЕРШ должна была забросить густую сеть и выловить в районе рейхсканцелярии всех сколько-нибудь подозрительных немцев. Корпусной контрразведкой командовал подполковник Клименко. Незадолго до этого его среди ночи вызвало армейское руководство и особо предупредило: никто из логова выскользнуть не должен.

К началу мая в трех фильтрационных пунктах было около 800 человек пленных. Число это было почти постоянным, хотя ежедневно отправляли в армейский СМЕРШ или отпускали на все четыре стороны человек по 200–250. Ясно, что всех нужно было допросить, убедиться в достоверности показаний.

Так всплыли имена повара фюрера Вильгельма Ланге и техника гаража рейхсканцелярии Карла Шнейдера.

2 мая Иван Исаевич решил вместе с другими контрразведчиками осмотреть рейхсканцелярию, бомбоубежище Гитлера, о котором фронтовая молва слагала легенды. Ланге и Шнейдер – проводники и очевидцы событий в бункере.

С этой поездки и начинается цепь событий, которые сплетаются в историю фантасмагорическую, сотканную из случайностей и совпадений. Иван Исаевич Клименко упоминается в документальной и художественной прозе, рассказывающей о последних днях и кончине главарей рейха. И. Клименко так описывает события 2 мая 1945 года.

«Утро стояло мглистое, холодное, Берлин лежал в руинах, и мы никак не могли подъехать к рейхсканцелярии. Пришлось машину оставить поодаль, и зашли мы как-то с тылу… После ожесточенных боев и сама рейхсканцелярия, и двор с садом были неузнаваемы – иссеченные пулями и осколками деревья, здания, воронки, ящики от боеприпасов, смрад и гарь, неубранные трупы немцев. Так получилось, что мы территорию прошли с боем и оставили, кругом было безлюдье. На местности ни я, ни наши офицеры Быстрой и Хазин не ориентировались, проводниками были пленные. Кто-то из них сказал, что вот это – запасной выход из фюрербункера. Идем туда. И они говорят – о, доктор Геббельс. Рядом лежали два обугленных тела – мужское и женское. Мы их осмотрели. У мужчины вместо икры на ноге была металлическая пластина, правая ступня увечная. На его теле мы нашли обгоревший партийный значок, а на женщине – тоже обгоревшие золотой партийный значок и золотую брошь, рядом – обгоревший золотой портсигар с гравировкой… Все находки я передал летом в управление армейской контрразведки.

Мертвый Гитлер

Вечером, у себя в отделе, мы составили акт об обнаружении тела Геббельса и его жены. Писал его на тетрадном разлинованном листе карандашом корреспондент «Правды» Мартын Мержанов. Он был у нас частым гостем.

Кстати, тот наш первый акт я больше нигде не встречал, как первичный документ он нигде не упоминался. Возможно, потому, что потом появился другой – с более солидными подписями, после опознания Геббельса».

Как рассказывает Иван Исаевич, контрразведка провела серьезную работу, готовясь к опознанию. Было установлено 24 человека, которые могли подтвердить или опровергнуть, что обугленный труп – Геббельс. А пока Клименко занимался подготовкой процесса опознания, розыскники обнаружили в бункере шестерых мертвых детей Йозефа и Магды Геббельс.

Процедура опознания Геббельса прошла успешно, подполковник Клименко стал знаменит… Где-то в засекреченных архивах есть пленка Романа Кармена – он снимал показания всех свидетелей, и будущие исследователи, несомненно, обратят внимание, как заплакал вице-адмирал Фос, увидев мертвую чету Геббельсов и наряженных в голубые платьица девочек…

3 мая в сухом бассейне возле входа в Голубую столовую рейхсканцелярии именно Фос обратил внимание на труп в синем бостоновом костюме – челка, усики у него были, как у Гитлера. Правда, он тут же сказал, что только похож, не фюрер это. Иван Исаевич, знавший Гитлера только по карикатурам, тоже засомневался, но по своей логике: на покойнике были штопаные носки.

Ночью произошло обычное для войны событие – 3-ю ударную армию передислоцировали, ее место заняла 5-я ударная, и, следовательно, на территории рейхсканцелярии хозяйничала теперь ее контрразведка. Руководил ею Карпенко. По его указанию «Гитлер из бассейна» был занесен в Голубую столовую, и утром, когда Иван Исаевич с очередными опознавателями прибыл туда, то был уже гостем.