– Они сообщили Джеймсу Гордону Беннету, где вы находитесь, мадам, потому что ваш муж выполнил их требование и выплатил за ваше спасение самый большой выкуп в истории. Они получили деньги вчера вечером около семи часов, а сегодня утром на рассвете Беннету сообщили запиской, где вы находитесь.

От потрясения Маура чуть не лишилась чувств.

– Десять миллионов долларов? – еле слышно произнесла она. – Он заплатил за мое спасение десять миллионов долларов? – Да, мадам, и сейчас едет сюда.

Маура пришла в ужас. Александр вот-вот будет здесь, а у нее такой страшный вид, от нее пахнет мочой. – Мне нужно вымыться… переодеться в чистое…

Она подумала, что Александр, возможно, заплатил выкуп, потому что иначе ему просто было бы стыдно перед обществом. Или он пошел на это, потому что ее безопасность так же дорога ему, как его безопасность ей?

Послышался стук копыт.

– Это мистер Каролис, мистер Пинкертон, – сообщил один из сыщиков, стоявший в дверях. Маура знала: она поймет, что двигало Александром, как только увидит его, заглянет ему в глаза.

– Боже, – прошептала она, откидывая назад мокрые от пота волосы. – Прошу тебя, прошу тебя…

Александр ворвался в дом как ураган. В какую-то долю секунды она даже не узнала его. Он постарел лет на десять. Глубокие морщины протянулись от носа к уголкам губ. Виски поседели.

– Боже правый! – вырвалось у Александра. Он бросился к ней, схватил и крепко прижал к груди. – Я боялся, что потерял тебя, Маура! Думал, больше никогда тебя не увижу!

Не обращая внимания на Пинкертона и его людей, он крепко поцеловал ее в губы. Она обвила его руками, прижала к себе так крепко, что они оба едва не задохнулись в поцелуе.

– Все позади, Маура, – тяжело переводя дыхание, сказал Александр, когда, наконец, смог оторваться от нее. – Больше никаких глупостей, никаких расставаний. Я начал перестройку своих доходных домов. Я изменю завещание и оставлю Тарну Феликсу, я никогда, слышишь, никогда больше не скажу ничего плохого о твоей национальности. Можешь выкрасить наш дом в зеленый цвет, если хочешь, и посадить на крыше трилистник. Я сделаю то, что давно должен был сделать. Расскажу Саше правду, и мы заживем одной семьей. Я никогда больше не расстанусь с тобой, Маура! Никогда!

– Я люблю тебя, – сказала Маура, улыбаясь от счастья сквозь слезы. – Даже когда подумала, что ты не заплатишь выкуп, я и тогда не переставала любить тебя.

– Мое почтение, мистер Каролис, – прервал свое вынужденное молчание Алан Пинкертон, – но, думаю, пора увезти миссис Каролис отсюда. Ей нужно выпить чего-нибудь горячего и хорошо поесть.

Александр вдруг повел носом и растерянно оглядел комнату. Он все понял и в ужасе посмотрел на Мауру.

– И ванна, – добавил он, обхватил Мауру за талию и повел к выходу. – В жизни не чувствовал такой вони!

На следующее утро огромный заголовок на первой полосе «Геральд» известил: «Самый большой в истории выкуп заплачен за спасение миссис Александр Каролис!» Заголовки поменьше сообщали: «Решающая роль „Геральд“ в спасении миссис Каролис!», «„Геральд“ помогает найти похитителей!» Посвященный во все подробности похищения и освобождения миссис Каролис, Джеймс Гордон Беннет был уверен, что на этом материале газета продержится не один день. Но уже через двадцать четыре часа он, не раздумывая, заменил его еще более сенсационным: «Александр Каролис признает дитя любви!» Этот поступок произвел впечатление даже на Генри и Чарли.

– Я восхищаюсь тем, что ты сделал. Мальчик должен знать, кто его отец, – сказал Генри. Он уже сомневался, что наступит день, когда Александр перестанет удивлять его. – Но я никак не пойму, зачем ты посвятил во все это Беннета? Ты же знаешь, как он использует твою информацию.

Был ранний вечер. Они сидели в Китайской гостиной. Маура повела Чарли в детскую показать, с каким удовольствием Саша обживается на новом месте и как рад Феликс, что у него появился товарищ для игр, его ровесник. Последний номер «Геральд» лежал на изящном столике с ножками в форме львиных лап.

– Конечно, – усмехнулся Александр, – и это очень упрощает мою задачу. Теперь все знают, что он – мой сын и что мы с Маурой официально усыновляем его, чтобы он жил в нашей семье.

– А как же свет? – осторожно поинтересовался Генри.

Александр улыбнулся еще шире.

– Плевать на свет. Нам с Маурой все равно, как отнесутся к этому в свете.

– Ну, если тебе это и в самом деле безразлично, свет проглотит твою историю, – сказал ему Генри. – Саша и Феликс уже знают, кем приходятся друг другу?

– Маура рассказала им. Но они еще слишком малы, чтобы осознать всю важность ее слов. Саша понял только, что теперь может называть меня «папой», а Маура будет ему «мамой». А Феликс понял, что у него будет друг. Они оба очень довольны.

– Еще бы! – Генри тоже остался доволен и, чуть вскинув седые брови, заговорил о другом: – А как твои доходные дома? Ты действительно собираешься все сносить и строить заново?

– Да, это будет самый большой проект перестройки, – ответил Александр. Он взял предварительный архитектурный план с соседнего стола и разложил перед Генри. – Сейчас самая большая трудность – найти, куда временно отселить людей, пока построят новое жилье.

– Надо сносить не все сразу, а постепенно, дом за домом, – посоветовал Генри. Сам он давно распродал недвижимость и вложил деньги в менее хлопотные проекты. – Если это поможет, я могу принять у себя на отдых вдвое больше детей. Это, конечно, все равно капля в море, я понимаю…

– Разве Маура не рассказала? – удивился Александр. – Я отвел помещения в Тарне, чтобы дети из рабочих семей могли приезжать туда на лето. Больше они не причинят вам беспокойства, Генри.

– Должен признаться, я согласился принять детей на отдых только ради Мауры, но никаких неудобств они мне не причинили, – сказал Генри после непродолжительной паузы. – Лошадям хуже не стало. Знаешь, пусть остается два центра летнего отдыха для детей, это лучше, чем один. Если ты не против, я хотел бы оставить все без изменений.

– Ты, случайно, не жокеев будущих подбираешь? – с шутливой подозрительностью спросил Александр.

– Что ты! – обиделся Генри. Он опять помолчал, потом сказал: – Хотя Кирон Сэлливан перед отъездом в Канзас говорил, что ему попался паренек, который отлично держится в седле. Ирландский мальчик, десяти лет, из графства Уиклоу…

– Кирон женится на Кейти О'Фаррелл, мадам, – сообщила Мауре Кейтлин с сияющими глазами. – Мама и папа так рады! Медового месяца у них не будет, на ранчо очень много работы, но Кейти говорит, может быть, на следующий год они выберутся в Нью-Йорк.

Эта новость не удивила Мауру. Кирон регулярно писал ей. Сначала он в каждом письме спрашивал, не передумала ли она и, может быть, все-таки приедет к нему. Потом понял, что Маура не изменит своего решения, и тон его писем изменился. Он рассказывал ей о ранчо, о лошадях, которых купил, о своих достижениях. А с сентября в каждом письме стал упоминать Кейти О'Фаррелл.