Шрифт:
Интервал:
Закладка:
...ее гений остерег ее передо мной. — Понятие гения (или демона, δαιμονιον) как внутреннего голоса, живущего в человеке, восходит к Сократу. В «Путешествии юного Анахарсиса» об этом рассказывается так:
«Беседуя с ними, он часто рассказывал им о гении, сопровождавшем его с детства (Plat, in Theag Т. 1. Р. 128 — Н. Б.), воздействие которого никогда не подвигало его на какое-либо предприятие, но часто останавливало его в момент осуществления. Если его спрашивали о прожекте, исход которого был гибелен, тайный голос подавал знак, если же дело должно было преуспеть, он хранил молчание»
В христианские времена эта роль перешла к ангелу-хранителю.
23
Все это как мечом пронзило мне душу. — Ср.: «И тебе самой оружие пройдет душу» (слова Симеона деве Марии — Лк 2,35); однако здесь фразеологизму как бы возвращается изначальный, дохристианский смысл (ср. выше о смерти Аякса).
24
...напрасно искать мира вне себя, если ты сам не можешь дать его себе. — Эта мысль была прекрасно выражена Шамфором в словах, которые через полвека после его смерти Шопенгауэр поставит эпиграфом к своим «Афоризмам житейской мудрости»: «Счастье — нелегкое дело: его очень трудно найти в нас самих и невозможно найти ни в каком другом месте». Однако еще лучше сказал это Марк Аврелий: «И ищут себе люди места, куда бы удалиться: в деревню, или на море, или в горы. И ты тоже порой тоскуешь по тем же местам. И все же все эти желания в высшей степени наивны, ведь в любое время, если угодно, мы можем удалиться в самих себя. Ибо ни в каком другом месте не находит человек большего покоя и большей тишины, нежели в своей собственной душе, и прежде всего тот, кто имеет в себе такую душевную глубину, что, как только он в нее погрузится, сразу же обретает совершенный покой. Под «покоем» же я понимаю не что иное, как совершенную гармонию. Поэтому постоянно ищи в себе это убежище и обновляй сам себя» («Разговоры наедине», IV, 3). Среди книг Гёльдерлина в Нюртингене сохранилось лейпцигское издание 1775 г. (Marei Antonini Philosophi Commentarii), которое он мог читать, еще учась в Маульбронне.
Удалиться в самих себя. έάυτόν άναχωρεϊν. Так появляется глагол anahoreo, который в окончательной редакции романа выльется во вторую половину его названия: Гиперион, или Отшельник в Греции. Наверное, Eremit оригинала было бы правильней перевести как «анахорет». Ведь даже «Онегин жил анахоретом».
25
...юношей с острова Тине. — Остров Тине (итальянский вариант названия, греч. Тенос) не был под властью турок. Спон и Уилер, посетившие его в 1676 г., пишут: «Наконец мы прибыли на Тенос, в настоящее время называемый Тине, последний из островов, которыми венецианцы владеют в Леванте» (Op. cit. Р. 168). Шуазёль-Гуффье также называет остров Тине. Следует заметить, что некоторые комментаторы считают форму слова искажением исходного Тенос Гёльдерлином. Выбор Гёльдерлином острова Тине (который в окончательном варианте романа станет родиной Гипериона), возможно, связан с его особым положением, о котором пишет, например, Герцберг в «Истории Греции»:
«В то время как экономическое положение и культура Ионических островов, находившихся под непосредственной властью Венеции, в последние десятилетия XVIII века обнаруживают определенный застой, что выражалось самым неприятным образом в грубости и актах насилия среди низших слоев населения, остров Тинос в Эгейском море, в течение столетий мягко и гибко управляемый Республикой, неизменно считался самым благоустроенным и процветающим среди многих греческих островов, когда-либо находившихся в руках итальянцев. Только Хиос имел в те времена еще более высокий статус, хотя бремя податей на острове с 1727 года вновь существенно возросло. Не говоря уже о расцвете его сельского хозяйства, его промышленности, культуры и торговли, это в особенности относится также к моральному характеру и образованию греков-хиотов, которые в самом деле не без оснований считались в ту эпоху самыми просвещенными, самыми честными и достойными из греков, рядом с которыми могли быть поставлены только прилежные, вежливые и порядочные греки с Тиноса»
26
Эолийское побережье — название связано с древним племенем эолийцев, живших в этих местах.
27
Адамас — имя Адамаса Гёльдерлин почерпнул из книги Шуазёля-Гуффье, второго главного источника романа: Choiseul-Couffier. Voyage pittoresque de la Grece. P., 1782. В пояснении к гравюре на вклейке № 34 автор пишет: «Я велел сделать гравюру с пещерой, образующей вход в один из этих карьеров. На ней виден античный барельеф, выбитый на глыбе мрамора; это нечто вроде вакханалии: можно различить нимф, танцующих вокруг то ли Вакха, то ли Силена. Исполнение и композиция этого куска одинаково дурны, и красавицы Пароса, которым он посвящен, вряд ли были польщены этим приношением; ниже надпись:
ΑΔΑΜΑΣ, ΟΔΡΥΣΗΣ, ΝΥΜΦΑΙ.
„Адамас, Одрисес — нимфам [этих мест]“». В окончательной редакции «Гипериона» автор перенес имя Адамаса на своего учителя, наименовав своего друга Алабандой.
28
...столько городов спорят о чести быть родиной Гомера. — В антологии Плануда (1260—1310), напечатанной в 1494 г. во Флоренции, есть следующая эпиграмма:
Семь городов, пререкаясь, зовутся отчизной Гомера:
Смирна, Хиос, Колофон, Пилос, Аргос, Итака, Афины.
29
...к бессмертию Мэонида! — Гомер, как уроженец Мэонии, назывался Мэонидом.
30
...бросился на землю и громко плакал. — В комментариях к этому месту часто указывают на параллель с Ахиллом в «Илиаде» Гомера. Действительно, есть основания считать, что Гёльдерлин в какой-то мере отождествлял себя с этим героем. Сохранились два фрагмента из «Писем о Гомере» для планировавшегося им в 1798—1799 гг. издания журнала «Идуна».
(1) «Я рад, что ты заговорил об Ахилле. Это мой любимец среди героев, сильный и нежный, самый удачный и самый бренный цветок мира героев, «на краткое время рожденный», как говорит Гомер, именно потому, что он так прекрасен. Мне даже часто кажется, что поэт лишь потому так мало разрешает ему явиться в действии, и, в то время как другие буйствуют, герой сидит в своем шатре, чтобы насколько только
