доли секунды перенести его слово хоть в противоположную точку земного шара. А значит, вполне можно молиться на фигуру обыкновенного человека.

Находились, впрочем, и те, кто всерьез уверял, что Бог – не что иное, как совершенный искусственный интеллект, таким же был и Иисус, и что всадники апокалипсиса будут терминаторами. Убежденные в этом люди поклонялись роботам, а те из них, что занимали посты повыше, пытались лоббировать присвоение машинам таких прав, которых никогда не было даже у людей. Подобные заблуждения, равно как и их популяризаторов, Сергей уничтожал безжалостно – разумеется, исключительно с помощью аргументов. И если самих верующих переубедить ему удавалось редко, то сделать прививку от ложных представлений о мире всем окружающим получалось отлично.

* * *

В гостиницу добрались уже к вечеру. Пока Александр сражался со своей непослушной бородой в ванной, Сергей решил позвонить внучке. Он набрал номер на планшете, и из небольшой точки рядом с веб-камерой заискрилась голубоватая голограмма. Симпатичная женщина в шелковом домашнем халате уже, похоже, собиралась спать.

– Привет! Я поздно?

– Ничего, я всегда рада тебя слышать. Как Иерусалим? – голос ее был одновременно нежным и грустным.

– Жарко, – признался Сергей, – А в целом после того, как разрешился ближневосточный конфликт, тут стало совсем как в какой-нибудь советской утопии – все нации смешались, все работают сообща… Смотри, что я для тебя купил сегодня.

Он открыл небольшую коробочку, и в искусственном свете ламп опалы на броши засияли еще ярче, чем днем.

– Наденешь ее, и станешь такой же легкой и свободной, как полет этой бабочки…

– Сереж…

– Да?

– Знаешь, я решила не ждать два года. Решила действовать сейчас.

– Что? – удивился он, – Но почему? Ты ходила к врачу?

– Да, – тут она слегка закашлялась. – Ходила. В этом как раз и дело.

– Что тебе сказали?

– Сказали, что… как это правильно… – Сергей видел, как она шелестела выписками. – Почти исчерпан овариальный резерв. Так что, если мы с Димой хотим ребенка, то нужно решить этот вопрос в ближайшие полгода.

– Но…

– Не говори ничего. Восемьдесят девять – это не так уж много. Может, попадем в оставшиеся одиннадцать процентов…

– А если нет? – не удержался Сергей.

– Значит, такова судьба. Значит, буду ухаживать за ребенком.

Повисла пауза. Голограмма искрилась и подрагивала, еще больше усиливая ощущение хрупкости и мимолетности жизни.

– Мужу уже сказала?

– Решила его не огорчать.

– И не скажешь?

– Нет. Не скажу. Все равно ему ничего не изменить…

Из ванной вышел Александр, вытирающий лицо полотенцем, – он сразу узнал свою знакомую.

– Галя, привет! Как жизнь? – весело спросил он.

– Привет, Саш! Все в порядке, собираюсь спать. У нас уже поздно.

– Да, – отрезал Сергей и отошел вместе с планшетом к окну. – Ничего пока не делай, слышишь? Я что-нибудь придумаю.

– Нечего ждать…

– Хотя бы до завтра! Завтра созвонимся и все обсудим. Пообещай мне!

– Хорошо. Обещаю. Спокойной ночи.

– Спокойной…

Голограмма рассеялась простеньким визуальным эффектом, и голубые искры, только что составляющие объемный портрет женщины, смешались с высоким небом и растворились в огромном алеющем закатном солнце.

* * *

Синий. Черный. Изумрудный. Темно-бордовый. Или, может, все-таки синий?

Александр уже двадцать минут стоял у зеркала и нажимал незаметную кнопку на внутренней стороне своего пиджака. Наноткань меняла цвет, как гирлянда, но переводчик никак не мог определиться. В конце концов, устав от мук выбора, он обратился к коллеге.

– Оставляй черный. Но обязательно с красным галстуком, – не оборачиваясь, посоветовал Сергей, уже одетый точно так, как и рекомендовал другу.

– Как скажешь. Есть мысли, что будет на нашей встрече?

– Как всегда, – спокойно ответил Сергей, глядя в окно. – Обменяемся любезностями, сядем за стол. Представитель заказчика скажет что-то вроде «Много о вас наслышаны. У нас в стране вас уже называют…» и дальше несколько похожих вариантов развития диалога. Это ведь деловая встреча, а не шекспировская пьеса.

– Кстати, Шекспир творил всего около двадцати лет, я читал… Впрочем, неважно. Надеюсь, ни в одном из твоих вариантов я не рушу российско-израильские отношения. Или, еще хуже, контракт «ЗАСЛОНа».

Телефон в номере издал старинный звук, похожий на «о-оу», и над ним появилась голограмма в виде тучного израильтянина по имени Хаим, который исполнял роль сопровождающего для командированных из «ЗАСЛОНа». Это был вылитый Карабас-Барабас, променявший театр кукол на скрипку и кипу.

– Шалом, уважаемые гости! Надеюсь, вы успели отдохнуть! Транспорт уже подан.

– Благодарю, мы сейчас спустимся, – ответил Сергей.

– О, нет-нет! – замахал руками Хаим, торопясь их остановить, – Наоборот, поднимайтесь на крышу! Вертолет вас ждет там, а я жду внутри вертолета, хе-хе!

Обстановка на крыше была как в рекламе лака для волос, после использования которого укладка выдерживает и зной пустыни, и ветер под тридцать метров в секунду. Полы пиджаков трепетали, как флаги, а галстуки просились развязаться и улететь. Русские инженеры поспешили поскорее подняться на борт.

Хаим прищурился, с удовольствием отмечая удивление на лицах гостей. Он понимал, что его начальство планировало достичь именно такого эффекта.

– Обыкновенная израильская машина скорой помощи! – Хаим постучал ладонью по металлическому корпусу и запустил автопилот.

– В таком случае, не стоило лишать граждан вашей страны столь важного транспорта ради экономии нашего времени, – дипломатично заметил Сергей.

– О нет! Поверьте, таких машин у нас предостаточно, хе-хе! А как обстоят с этим дела у вас, в России?

– У нас такого нет, – с восхищением пробормотал Александр и тут же получил незаметный пинок от Сергея.

– Мой коллега, конечно же, имеет в виду американские дотации.

Разговор смялся, как испорченный черновик, и упал вниз, в каменную пустыню. Александр ошалело посмотрел на друга. В глазах его читалось «Ты что творишь?!» – вернее, читалось бы, если бы Сергей хоть раз взглянул на коллегу. Но инженер и так знал, что сейчас происходит на лице переводчика, потому и не оборачивался. Он не сожалел о сказанном: это чувство не смогло бы пробиться сквозь прочную броню из общей эрудиции, знания ситуации и истинного патриотизма.

Пустынные пейзажи внизу скоро стали сменяться урбанистическими. Небоскребы, проспекты, яркие огни – пунктом назначения была явно не клиника в древнем, консервативном Иерусалиме.

– Куда мы летим? Нас не предупреждали, что изменится место встречи.

– О, прошу прощения! Совсем вылетело из головы, это моя ошибка! Встречу перенесли в Тель-Авив.

– В Тель-Авив? Почему?

– Скоро сами все узнаете.

Инженеры переглянулись. По Александру было видно, что он начинает волноваться – переводчик как-то напрягся и уставился в окно, хотя пейзажи с высоты птичьего полета его никогда не интересовали. Сергей же и бровью не повел – прекрасно понимал, что уж его-то не получится запутать никакими уловками. Настораживало лишь одно – зачем вообще эти