– Дай мне денек, и я размажу тебя по стенке.

Баксиан вцепился в джойстик. Его игрок устремился к стойке ворот, ударился о них и отлетел в сторону, распластавшись на траве.

– Пожалуй, тебе понадобится пара дней, – усмехнулся Хант.

– Может, и так, – буркнул Баксиан, искоса посмотрев на него.

Они играли, пока часы над дверью не показали двенадцать.

– Пора за работу? – спросил Баксиан.

В соседних комнатах было тихо.

– Если не пойдешь, я никому не скажу, – пообещал Хант.

– Я ведь тоже умею держать язык за зубами. И утром это доказал.

– Я до сих пор пытаюсь понять твое поведение. Я помню другого Баксиана.

– Не хочу враждовать с тобой.

– Вот я и не понимаю почему.

Баксиан снова направил своего игрока к воротам, и того опять отбросило на поле.

– Жизнь слишком коротка, чтобы помнить прошлые обиды.

– Это недостаточная причина.

– Другой назвать не могу. – Баксиану удалось завладеть мячом на целых десять секунд, пока игрок Ханта не отобрал мяч. – Тебе так трудно поменьше крыситься на меня?

Хант решил оставить тему. Боги свидетели, когда он только приехал сюда, ему вообще не хотелось ни с кем говорить, и причин было предостаточно. И те же боги свидетели, сколько всевозможных гадостей он делал по приказам Сандриелы. Может, самому жить по принципу, озвученному в кафетерии? Сандриелы больше нет, и нечего позволять ее призраку управлять жизнью каждого из них.

– А чем же мне тогда развлекаться? – неуклюже пошутил Хант, свирепо улыбнувшись Баксиану.

– Ничего себе сюрпризик, – пробормотала в телефон Брайс, растянувшись на кровати. – Тебе совсем запрещено покидать казарму?

– Можно только по делам Тридцать третьего легиона. Я успел забыть, насколько тоскливо жить в казарме.

– Унылая комнатка, где ни одного плаката.

В ухе Брайс загремел его смех.

– Я постараюсь быть пай-мальчиком. Глядишь, и выйду по амнистии.

– Мне теперь не с кем смотреть «Интрижку в пляжном домике». Слушай, а разве я не могу приехать к тебе?

– Когда здесь Поллукс и Лань? Ни в коем случае.

– Даже если мы запремся в твоей комнате? – спросила Брайс, теребя подол футболки.

– Что? – Уловив суть ее предложения, Хант понизил голос до шепота. – И чем мы займемся?

Брайс улыбнулась. После безумного дня ей требовалась разрядка. Хотя бы словесная. Рассказать о походе к Астроному и беде с мистиками она не решалась. По телефону о таком не скажешь. Придется подождать, пока они снова не окажутся лицом к лицу. Тогда она выложит ему все.

И про выдра, которого Тарион, как и обещал, прислал к ней пару часов назад с запиской: «Длинноногая, так ты уже простила меня? Давай поцелуемся и окончательно помиримся». Брайс засмеялась и с тем же бравым выдром отправила ответ: «Для начала поцелуй меня в задницу, а там посмотрим». Около десяти вечера явился другой выдр с новой запиской. «С удовольствием», – написал ей Тарион.

Несмотря на паршивый день, ее настроение начало подниматься.

– Чем займемся?

– Делами.

Она слышала шелест его крыльев.

– Какими именно?

Ее обдало жаркой волной.

– Поцелуями. И… сверх того.

– Хм… А что значит «сверх того»?

– Скажем, облизывание.

Его смех был похож на темный бархат.

– В каком месте тебя облизать, Куинлан?

Когда-то они уже играли в такую игру. Брайс ощутила жар во всем теле. Должно быть, Сиринкс почуял, что он здесь лишний, соскочил с кровати и благоразумно удалился в гостиную.

– Начни с грудей, – предложила Брайс, глотая обильную слюну.

– Хм… Они такие вкусные.

Ее руки скользнули вниз и оказались между бедрами. Она потерла ноги одну об другую и поудобнее устроилась на подушке.

– Хочешь их попробовать?

– Я хочу попробовать тебя целиком. – (Брайс почти не дышала.) – Я хочу лакомиться тобой, трогать тебя, а когда смогу покинуть казарму, полечу прямиком к тебе и оттрахаю всласть.

– А пока ты трогаешь себя? – шепотом спросила она.

– Да, – прошипел Хант.

Она жалобно хмыкнула и снова потерла бедра.

– А ты?

Ее рука нырнула под пояс шортов.

– Начинаю.

– Ты уже мокренькая? – простонал он.

– Выжимать можно.

– Боги милосердные. Расскажи, что ты сейчас делаешь, – взмолился Хант.

Брайс покраснела. Она никогда не занималась чем-либо подобным, но если им с Хантом пока нельзя быть вместе… она сполна возьмет все, что только можно.

Она погрузила палец во влагалище и тихо застонала:

– Я… У меня пальчик внутри.

Хант выругался.

– Жаль, что не твой.

Он снова выругался. Может, он уже был на грани?

– Сейчас засуну туда второй. – Брайс добавила второй палец, и ее бедра качнулись. – И все равно это не так здорово, как твои пальцы.

Хант шумно задышал:

– Дорогая, достань из тумбочки свою игрушку.

Брайс лихорадочно выдвинула ящик и схватила вибратор, затем, приспустив шорты и совершенно мокрые трусики, сменила пальцы на вибратор.

– Твой больше, – сказала она, положив телефон рядом.

– Да? – спросил Хант и зарычал от обуздавшего его желания.

Брайс снова ввела в себя вибратор и выгнула спину.

– Боги… – простонала она.

– Куинлан, когда после разлуки мы с тобой трахнемся в первый раз, как ты хочешь? Жестко? Или долго и плавно?

– Жестко.

– И ты хочешь находиться сверху?

Оргазм поднимался в ее теле, как морская волна, готовящаяся обрушиться на берег.

– Сначала сверху, потом сзади, чтобы ты трахал меня, как самец зверя.

– Хееел! – заорал Хант, и следом послышались характерные звуки.

– Хочу, чтобы ты трахал меня, пока не закричу, – призналась она, двигая вибратором.

Боги, она сейчас взорвется.

– Все, что захочешь. Исполню любое твое желание, Брайс. Подарю тебе…

Ее проняли не слова, а имя, произнесенное им.

Из горла Брайс вырвался стон. Шорты и трусики полетели на пол. Стенки влагалища сжались. Она лихорадочно двигала вибратором, подгоняя оргазм.

Хант снова застонал, бормоча проклятия, и потом замолк. Они не слышали ничего, кроме своего дыхания. Брайс обмякла.