– Дерьмо. Бог он или сумасшедший, но ему придется самому защищать себя. Дайте мне еще пуль!

– Нет, – решительно покачал головой Профессор. – Мы не можем бросить его одного.

– Проклятье, нам придется это сделать. Мы не пробьемся к нему через эту толпу.

На площади началась сутолока. Люди не спешили разбегаться, по-видимому смущенные призывами Михали, но его крики не могли полностью подавить страх бурлящей толпы.

– Мы должны попытаться, – настаивал ректор, схватив фельдмаршала за руку. – Позовите своих охранников.

Леди Винсеслав неожиданно появилась с другой стороны от Тамаса. Он едва сдержал готовое сорваться с губ ругательство.

– Леди, вы должны быть в укрытии!

– Я не оставлю своих солдат, – возразила она, сжав кулаки. – Дайте мне ружье. Мы проберемся к повару и…

Профессор так сильно сжал руку Тамаса, что тот вздрогнул:

– Это он. Откройте третий глаз!

– Что вы…

Тамасу не нужно было ничего открывать. Он и так почувствовал, что его накрыла волна магии.

– Адом! – воскликнул ученый. – Он сбросил маску.

– Что он делает? – ошеломленно спросил Тамас.

Он вдруг почувствовал себя абсолютно беспомощным. Никогда раньше при нем не творилась магия такой немыслимой силы. Если колдовство Избранных ощущалось как тепло горящей свечи, то сейчас он словно стоял возле пылающего кузнечного горна.

– Он сплетал заклинание!

– Ничего не понимаю.

– Заклинание! Магу требуется время, чтобы коснуться аур в Ином. Он не разрушал здания и не уничтожал войска. Всю неделю он сплетал заклинание! Эта еда, эти люди. Все они – часть его магии. Он включил в нее ауру самого города. Если Брадобреи доберутся до него, то разрушат все, что он создал!

– Откуда вы знаете все это?

– Сейчас нет времени объяснять!

Профессор отпустил руку Тамаса. Толпа приблизилась к ним вплотную. Одного охранника Тамаса опрокинули на землю и чуть не растоптали, но товарищи успели оттащить его в безопасное место. Толпа извивалась, как живая. Еще несколько мгновений, и они всех сметут – и охранников, и самого Тамаса. Солдаты не смогут их остановить.

– Мы должны зайти внутрь, сэр. – Рядом с Тамасом появился Олем с ружьем в руках.

Когда началась паника, он был где-то на площади.

Фельдмаршал поочередно смотрел то на Олема, то на Профессора. Разумней было бы отступить, подождать, пока не утихнет паника. С Брадобреями он разберется позже. Он сотрет их в порошок. Тамас шагнул к двери, опираясь на трость. Но, великая бездна, о чем там разглагольствовал Профессор? Какое еще заклинание? Тамас непременно ощутил бы его.

– Заприте ворота. Я не хочу, чтобы толпа ворвалась в здание.

– Сэр?

– Мы идем к Михали.

– Это самоубийство, сэр.

– Солдаты, становись!

Телохранители собрались вокруг него. К ним подбежали другие солдаты из Палаты Пэров. Через несколько мгновений собралось три десятка. Но они ничего не могли сделать против безумного порыва сотни тысяч людей.

– Леди, я же просил вас войти в дом, – произнес наконец Тамас.

Кто-то передал леди Винсеслав ружье. Похоже, она знала, как с ним обращаться. В ее глазах не было страха. Тамас не мог не восхититься ею.

– Никаких штыков, парни, – приказал фельдмаршал. – Расчищайте дорогу прикладами. Где Профессор?

– Вот он, – сказал Олем.

Тамас оглянулся. Ученый стоял чуть в стороне от его солдат, на волосок от напирающей толпы.

– Кто-нибудь, оттащите его сюда! – рявкнул Тамас. – Старый сукин сын погубит себя.

Один из солдат покинул строй и рванулся к ректору. Он ухватил старика за плащ, но ученый отмахнулся от него с удивительной силой. Далеко в толпе Михали все еще стоял на столе. Повар прекратил кричать и теперь хмуро смотрел на толпу. Люди напирали со всех сторон, однако никто не приблизился к нему даже на десять шагов.

Пока не прорвался какой-то Брадобрей.

– Пистолет! – приказал Тамас. – Быстро!

Еще один Брадобрей выскочил из толпы в островок спокойствия вокруг Михали. Он затряс головой, словно приходя в себя, затем обменялся взглядом с товарищем. К ним тут же присоединился третий, и они двинулись к Михали.

– Пистолет! – закричал фельдмаршал.

Солдату так и не удалось затащить ректора в здание. Тамас скосил взгляд на пожилого ученого. Профессор ссутулился, затем медленно достал из карманов белые перчатки с красными и золотыми рунами, натянул их и поднял руки перед собой.

Тамас ошеломленно смотрел на него. Этот старый грузный историк был Избранным? Почему Тамас не знал об этом? Профессор водил пальцами в воздухе, словно дирижер оркестра. Раздался громкий хлопок, и толпа мгновенно разделилась надвое. Открылся широкий коридор, по которому легко могла бы проехать карета. Невидимая сила оттолкнула людей назад. Некоторые скребли и колотили в эту прозрачную стену, другие натыкались на нее, как лодки разбиваются о скалу.

– Ведите своих солдат, – произнес Профессор за спиной у Тамаса.

Фельдмаршал помедлил мгновение, затем скомандовал: «Вперед!» – и захромал следом за ректором.

Он взял у солдата ружье и нацелил на Брадобреев. У него оставалась только одна пуля, и ни одного патрона в запасе. До цели было слишком далеко, он не смог бы заставить пулю пройти навылет. А солдаты не поспеют вовремя. Он размышлял долю секунды и выстрелил в самого крупного и на вид самого опасного из убийц.

Брадобрей словно испарился. Пуля прошла сквозь тонкое красное облако тумана, оставшееся на его месте, и попала в плечо какой-то женщине. Тамас выпучил глаза от удивления. Он повернул ружье стволом вверх и внимательно осмотрел его. Ничего необычного в нем не было. Он оглянулся на Михали.

Второй Брадобрей замер и, приоткрыв рот, уставился на облако, которое недавно было его товарищем. Красный туман развеялся, как дым из трубы при сильном ветре. Третий Брадобрей бросился к Михали, подняв бритву над головой. Тамас услышал негромкий хлопок, и этот убийца тоже исчез. Не осталось ни одежды, ни стального лезвия. Только красный туман, но его тут же разогнал ветер. Второй Брадобрей повернулся, чтобы бежать, но с таким же тихим хлопком непостижимым образом растаял в воздухе. Тамас покачал головой, когда новые хлопки долетели до его ушей. Кто-то истошно завопил.

Площадь начала пустеть. Михали остался в одиночестве. Он все еще стоял на столе, сложив руки, и с суровым видом смотрел на мостовую. Остатки разбегающейся толпы вырвались на соседние бульвары. Еда была рассыпана по камням, мебель перевернута, тарелки, миски и чашки брошены как попало. Из опрокинутого набок огромного котла медленно расползалась овсянка. Рядом лежали тела случайных жертв. Раненая женщина стонала от боли.