Прессе Ланьян заявил, что столь малые силы нужны лишь для маскировки, что они уже уничтожили всех гидрогов у Онсьера; на самом деле это лишь подтверждало тот факт, что в запасе у вооруженных сил Земли осталось крайне мало кораблей. Адмирал должен был обойтись тем, что у него есть.

Достигнув новорожденной звезды, Стромо удвоил численность команды наблюдения и выделил крыло реморов дальнего действия для наблюдения за периферией Солнечной системы и выявления признаков малейшей деятельности мародерствующих боевых шаров. Три его жалких корабля не выстоят против гидрогов, и он уже своим умом дошел до идеи быстрого отступления при первой угрозе. В конце концов, EDF больше не может позволить себе терять корабли.

Унижение от провала операции у Юпитера сильно задело Стромо, и он годами возглавлял парады и занимался бумажной работой, что составляло его деятельность как командира Сектора Ноль. Стромо знал, что люди насмехаются над ним, за глаза называют «Медлящим-у-порога». Теперь адмирал собирался восстановить свою честь и, возможно, укрепить характер.

Белый жаркий газовый шар Онсьера заполнил звездное полотно перед его взором. Поблескивающие обломки четырех разрушенных лун, разбросанные в хаотическом беспорядке, все еще не стабилизировались в кольцо. Первоначально это был один из грандиознейших инженерных проектов, когда-либо осуществлявшихся в космосе.

Глядя на взбаламученные ураганы ионизированного газа, Стромо думал о том, как ничего не подозревающие испытатели Факела Кликиссов задели гидрогов, разрушили их дом. Но он не испытывал сочувствия к монстрам – не мог он их жалеть после того беспощадного воздаяния, которое они одинаково обрушили и на людей, и на илдиран. Вместо этого, вглядываясь в рукотворное солнце, адмирал представлял его кладбищем самых мерзких врагов человечества. Проклятые гидроги заслужили это!

– Развернуть все зонды! Начинаем полное сканирование состояния рождающейся звезды! – распорядился Стромо.

Автоматические спутники посыпались ливнем из двух «мант», как металлические пчелы, распределяясь по орбите вокруг горячего маленького солнца. Некоторые аппараты ныряли в слои плазмы и сгорали, передавая данные вдоль всей траектории движения; другие брали образцы протуберанцев короны.

К этому дню ученые Ганзы уже могли бы получить данные шести лет наблюдений рождения и эволюции созданной людьми звезды. К этому дню землеустроительные команды могли бы закончить подготовку четырех лун для первой волны отважных поселенцев…

Стоя на мостике «джагтернаута», Стромо чувствовал волнение членов экипажа. Крыло реморов доложило с границы системы, что признаков гидрогских боевых шаров не обнаружено.

Он вздохнул и позволил событиям развиваться самостоятельно. Обычное задание, сбор необходимых данных. И все.

Стромо сделал себе карьеру посредством вовремя представленных проектов практичных политических решений, впечатляющих учебных маневров, а также за счет своих бюрократических успехов – всего, что считалось важным в мирное время, но мало значило теперь. Никто не ожидал столкновения с таким врагом, как гидроги.

Теперь при одной мысли о новом противостоянии чужакам у него подкашивались ноги. А это явно противоречило раздутому образу героя, который подавлял Рамахское восстание.

Тогда Стромо был еще майором. Колонисты на Рамахе провозгласили свою независимость от Ганзейской Лиги. Они разорвали Хартию Ганзы и завладели всеми фондами внешнего финансирования в банковской системе планеты. Они конфисковали грузы на торговых кораблях и сами корабли, объявив их собственностью «суверенного Рамаха». Вожаки восстания были ограниченными и наивными, полагая себя независимыми. Но они не рассчитали, как сильно их народ зависит от поставок медикаментов, продовольствия, технического оборудования.

Стромо точно знал, как с ними надо обходиться. Он привел устрашающую группу боевых кораблей на орбиту Рамаха и объявил, что консул их правительства низложен, а население планеты с этого времени лишается привилегий колонии Ганзейской Лиги.

Он отправил элитные отряды нанести мощный удар по трем главным космопортам Рамаха, где солдаты EDF вернули обратно торговые корабли и с тем же успехом конфисковали корабли местных владельцев, называя это частичной компенсацией за незаконный захват имущества Ганзы.

Потом команды Стромо установили блокаду и постоянно транслировали по радио мучительные для коммерсантов уведомления, хвастаясь всеми новыми предметами роскоши, которые Ганза сможет произвести, если только Рамах вновь откроется для торговли. В четыре недели радикальное правительство было низложено, и противостоявшая ему группа политиков вновь с радостью подписала Хартию Ганзы. Стромо гордился тем, что сумел восстановить дипломатические отношения с Рамахом.

Этот враг был понятен адмиралу Стромо. Но у гидрогов нельзя было выиграть устрашающими маневрами и пропагандой…

На второй день изучения Онсьера техники срочно вызвали адмирала из его каюты.

– Внизу что-то случилось, сэр! Мы заметили странные флуктуации и аномалии в глубине звезды. Что-то… движется, описывая круги.

– Внутри газовой планеты? – Стромо нацепил свой командирский китель и поспешил на мостик. – Но там же горячо, как внутри солнца!

– Может быть, гидроги догадались, как производить огнеупорный костюм из асбеста. Вам следует попросить объяснения у техников, сэр.

Прибежав на мостик, Стромо всмотрелся в мерцающее изображение великолепной звезды.

– Внизу, адмирал, – сказал один из научных консультантов. Он увеличивал изображение взвихренных облаков, центром выбрав то, что впервые было замечено как солнечное пятно. – В течение часа мы отмечали определенные формы в хромосфере.

– И нет магнитной активности? Никаких вспышек?

– Ничего подобного, сэр. Только это.

Через несколько минут Стромо с изумлением увидел раскаленно-красную капсулу овоида, похожую на геометрически совершенное яйцо с размытыми от света и жара краями, движущееся по собственной траектории. Оно изменило курс, поднимаясь сквозь солнечное пятно, плавно двигаясь в мерцающем океане раскаленного газа.

К нему присоединились другие овоиды. Они начали подниматься из огненных глубин Онсьера.

– Всем боевым постам! – крикнул Стромо; сердце у него упало. По кораблю завыла сирена тревоги, и крейсеры сгрудились у «Джаггернаута». – Отзовите все крылья реморов! Приготовьтесь к отступлению! – Он позвал на мостик зеленого священника, чтобы тот мог послать на Землю последнее, итоговое сообщение.

Когда «джаггернаут» потянулся прочь, пять пламенных эллипсоидов выстрелили из Онсьера, как огненные кометы. Даже с фильтрами на обзорных экранах адмирал с трудом мог смотреть на них.

Очертания размывались от жара, будто вся сила звездной короны втиснулась в ядро одного-единственного овоида.

Пять огненных эллипсоидов – или кораблей? – приближались к кораблю Стромо быстрее, чем могло двигаться судно EDF. Они кружились медленно, не проявляя агрессивных намерений… как будто в растерянности. Наконец, собравшись вместе, как делегация метеоров, ослепительные шары унеслись в пространство, оставив Онсьер позади.