Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тем более!
– Значит, пусть спит на улице? – злобно спросил Корнеев.
– Вы это прекратите, – сказал Модест. – Есть общежитие, есть гостиница, а здесь музей, госучреждение. Если все будут спать в музеях… Вы откуда?
– Из Ленинграда, – сказал я мрачно.
– Вот если я приеду в Ленинград и пойду спать в Эрмитаж?
– Пожалуйста, – сказал я, пожимая плечами.
Роман все держал меня за талию.
– Модест Матвеевич, вы совершенно правы, непорядок, но сегодня он будет ночевать у меня.
– Это другое дело. Это пожалуйста, – великодушно разрешил Модест. Он хозяйским взглядом окинул комнату, увидел отпечатки на потолке и сразу же посмотрел на мои ноги. К счастью, я был босиком. – В таком вот аксепте, – сказал он, поправил рухлядь на вешалке и вышел.
– Д-дубина, – выдавил из себя Корнеев. – Пень. – Он сел на диван и взялся за голову. – Ну их всех к черту. Сегодня же ночью опять утащу.
– Спокойно, – ласково сказал Роман. – Ничего страшного. Нам просто немножко не повезло. Ты заметил, какой это Янус?
– Ну? – сказал Корнеев безнадежно.
– Это же А-Янус.
Корнеев поднял голову.
– И какая разница?
– Огромная, – сказал Роман и подмигнул. – Потому что У-Янус улетел в Москву. И в частности – по поводу этого дивана. Понял, расхититель музейных ценностей?
– Слушай, ты меня спасаешь, – сказал Корнеев, и я впервые увидел, как он улыбается.
– Дело в том, Саша, – сказал Роман, обращаясь ко мне, – что у нас идеальный директор. Он один в двух лицах. Есть А-Янус Полуэктович и У-Янус Полуэктович. У-Янус – это крупный ученый международного класса. Что же касается А-Януса, то это довольно обыкновенный администратор.
– Близнецы? – осторожно спросил я.
– Да нет, это один и тот же человек. Только он один в двух лицах.
– Ясно, – сказал я и стал надевать ботинки.
– Ничего, Саша, скоро все узнаешь, – сказал Роман ободряюще.
Я поднял голову.
– То есть?
– Нам нужен программист, – проникновенно сказал Роман.
– Мне очень нужен программист, – сказал Корнеев, оживляясь.
– Всем нужен программист, – сказал я, возвращаясь к ботинкам. – И прошу без гипноза и всяких там заколдованных мест.
– Он уже догадывается, – сказал Роман.
Корнеев хотел что-то сказать, но за окном грянули крики.
– Это не наш пятак! – кричал Модест.
– А чей же это пятак?
– Я не знаю, чей это пятак! Это не мое дело! Это ваше дело – ловить фальшивомонетчиков, товарищ сержант!..
– Пятак изъят у некоего Привалова, каковой проживает здесь у вас, в Изнакурноже!..
– Ах, у Привалова? Я сразу подумал, что он ворюга!
Укоризненный голос А-Януса произнес:
– Ну-ну, Модест Матвеевич!..
– Нет, извините, Янус Полуэктович! Этого нельзя так оставить! Товарищ сержант, пройдемте!.. Он в доме… Янус Полуэктович, встаньте у окна, чтобы он не выскочил! Я докажу! Я не позволю бросать тень на товарища Горыныч!..
У меня нехорошо похолодело внутри. Но Роман уже оценил положение. Он схватил с вешалки засаленный картуз и нахлобучил мне на уши.
Я исчез.
Это было очень странное ощущение. Все осталось на месте, все, кроме меня. Но Роман не дал мне насытиться новыми переживаниями.
– Это кепка-невидимка, – прошипел он. – Отойди в сторонку и помалкивай.
Я на цыпочках отбежал в угол и сел под зеркало. В ту же секунду в комнату ворвался возбужденный Модест, волоча за рукав юного сержанта Ковалева.
– Где он? – завопил Модест, озираясь.
– Вот, – сказал Роман, показывая на диван.
– Не беспокойтесь, стоит на месте, – добавил Корнеев.
– Я спрашиваю, где этот ваш… программист?
– Какой программист? – удивился Роман.
– Вы это прекратите, – сказал Модест. – Здесь был программист. Он стоял в брюках и без ботинок.
– Ах, вот что вы имеете в виду, – сказал Роман. – Но мы же пошутили, Модест Матвеевич. Не было здесь никакого программиста. Это было просто… – Он сделал какое-то движение руками, и посередине комнаты возник человек в майке и в джинсах. Я видел его со спины и ничего о нем сказать не могу, но юный Ковалев покачал головой и сказал:
– Нет, это не он.
Модест обошел призрак кругом, бормоча:
– Майка… штаны… без ботинок… Он! Это он.
Призрак исчез.
– Да нет же, это не тот, – сказал сержант Ковалев. – Тот был молодой, без бороды…
– Без бороды? – переспросил Модест. Он был сильно сконфужен.
– Без бороды, – подтвердил Ковалев.
– М-да… – сказал Модест. – А по-моему, у него была борода…
– Так я вручаю вам повестку, – сказал юный Ковалев и протянул Модесту листок бумаги казенного вида. – А вы уж сами разбирайтесь со своим Приваловым и со своей Горыныч…
– А я вам говорю, что это не наш пятак! – заорал Модест. – Я про Привалова ничего не говорю, может быть, Привалова и вообще нет как такового… Но товарищ Горыныч наша сотрудница!..
Юный Ковалев, прижимая руки к груди, пытался что-то сказать.
– Я требую разобраться немедленно! – орал Модест. – Вы мне это прекратите, товарищи милиция! Данная повестка бросает тень на весь коллектив! Я требую, чтобы вы убедились!
– У меня приказ… – начал было Ковалев, но Модест с криком: «Вы это прекратите! Я настаиваю!» – бросился на него и поволок из комнаты.
– В музей повлек, – сказал Роман. – Саша, где ты? Снимай кепку, пойдем посмотрим…
– Может, лучше не снимать? – сказал я.
– Снимай, снимай, – сказал Роман. – Ты теперь фантом. В тебя теперь никто не верит – ни администрация, ни милиция…
Корнеев сказал:
– Ну, я пошел спать. Саша, ты приходи после обеда. Посмотришь наш парк машин и вообще…
Я снял кепку.
– Вы это прекратите, – сказал я. – Я в отпуске.
– Пойдем, пойдем, – сказал Роман.
В прихожей Модест, вцепившись одной рукой в сержанта, другой отпирал мощный висячий замок. «Сейчас я вам покажу наш пятак! – кричал он. – Все заприходовано… Все на месте». – «Да я ничего не говорю, – слабо защищался Ковалев. – Я только говорю, что пятаков может быть не один…» Модест распахнул дверь, и мы все вошли в обширное помещение.
Это был вполне приличный музей – со стендами, диаграммами, витринами, макетами и муляжами. Общий вид более всего напоминал музей криминалистики: много фотографий и неаппетитных экспонатов. Модест сразу уволок сержанта куда-то за стенды, и там они вдвоем загудели, как в бочку: «Вот наш пятак…» – «А я ничего и не говорю…» – «Товарищ Горыныч…» – «А у меня приказ!..» – «Вы мне это прекратите!..»