Но насколько оправданной и надежной оказалась вера абсолютного большинства ученых во всесилие и незыблемость классической механики? Время, как говорится, всё расставило на свои места. Уже во второй половине XIX в. на ясном, чистом небосводе классической науки появились первые грозовые тучи — предвестники начала «вечерней зари» (заката) эры классической науки и начала «утренней зари» (восхода) эры науки неклассической, начала новых коллизий в науке.

Однако научное творение Ньютона и его последователей было столь грандиозным и изящным, что понадобился еще не один десяток лет, прежде чем величайшие научные умы конца XIX и нач. XX вв. осознали факт того, что потенциал классической науки и методологии, и в целом классического стиля мышления в объяснении только недавно открытого нового физического мира — микромира, а также электромагнитных явлений и тепловых процессов — исчерпан. Даже творцы современной (неклассической) науки М. Планк, А. Эйнштейн, Луи де Бройль, Э Шредингер уже после создания своих теорий продолжали мыслить категориями Ньютона. Вспомнить хотя бы известную фразу Эйнштейна, сказанную им в письме к М. Борну в связи с формулировкой в квантовой теории соотношения неопределенностей: «Я убежден, что он (Бог. — И. Ш.) не играет в кости».. Ты веришь в Бога, играющего в кости, а я в Совершенную Закономерность чего-то объективно должного существовать в мире»[625]. И в эту «главную шутку», которую сыграл с людьми неистощимый на загадки Бог, величайший физик мира так и не смог поверить до конца своей жизни. Ему было очень трудно и горько примириться с окончательным отказом от классической строгой причинности.

Несмотря на то различие, которое существует между рассмотренными выше научными программами, все они пронизаны духом рационализма[626] и механицизма. Именно они и образуют философские основания классической философии и науки, основу классического стиля философствования. Толчком к его формированию послужили, как было показано выше, Секуляризация традиционной веры, слугой которой был до сих пор разум, и первая научная революция. Новый стиль философствования нашел свое выражение наиболее полно в новоевропейском культурно-историческом типе рациональности. Характерными его особенностями были:

1) авторитет, но не божественного слова, а слова вообще как выражения разумности человека, его интеллектуальной мощи, авторитет, но уже не божественной книги, а «книги природы» (Галилей), что затем нашло свое выражение в решающем авторитете эксперимента;

2) наука (научность) как высшее воплощение разумности (рациональности) человека, его интеллектуальной мощи (научность г рациональность);

3) естественность: научно (рационально) то, что сообразуется с законами природы;

4) логичность: мир обладает разумно-логической структурой в том смысле, что связи в природе тождественны связям в разуме, иными словами, законы логики, законы нашего разума определяют законы природы;

5) простота, ясность;

6) обоснованность;

7) принцип «внутреннего совершенства» (Эйнштейн): с помощью минимума исходных принципов достигать максимума результатов;

8) «рациональный эмпиризм», ограничивающий эвристическую ценность житейского рассудка и придающий статус истинности теоретическим абстракциям;

9) математическое выражение качественного знания.

Несмотря на многообразие критериев, которым должен отвечать классический тип рациональности, все они в принципе могут быть сведены к утверждению авторитета Разума, точнее, научного разума, который должен стать основанием всех научных, метафизических, методологических и иных изысканий. Высшим воплощением этого авторитета выступает) идеал классической механики и математики, обладающие достоверно очевидными истинами, идеал знания, основу которого образует представление об окончательной картине мира, которую предстоит в будущем развивать лишь в деталях.

1, Таким образом, в метафизическом плане классический тип рациональности задается сферой науки и потому, по сути своей, он есть рациональность научная, методологическую же основу его образует фундаментализм как методологическая установка, в соответствии с которой признается существование надежных оснований человеческой культуры.

* Мне представляется, что основными интенциями новоевропейской культуры и, в частности, философии было стремление подорвать всю предшест- " вующую (традиционную) культуру и построить ее новое здание на незыблемом (надежном) фундаменте. На решение этой задачи были направлены все «усилия новоевропейской философии. В этом смысле можно сказать, что проблема поиска оснований построения новой философии является сквозной ' проблемой всей новоевропейской философской мысли и только через осмысление этой проблематики можно понять дух и существо классической культуры, науки и философии. И несмотря на то многообразие решений, ко- «торое дала классика на этот вопрос, у них все-таки есть и общее сходство — единая методологическая установка, каковой выступает фундаменталистская программа Декарта. Все видные деятели классической культуры сходились во мнении, что любые человеческие знания должны и могут быть обоснованы. Проблема состояла лишь в том, где искать эти снования.

В зависимости от того, где искались основания знания, йсю новоевропейскую философию можно разделить на две основные традиции — рационалистическую[627] и эмпирическую. Первая, как известно, полагает эти основания в Разуме, а вторая в Опыте в самом широком смысле этого слова. Разум и Опыт (Природа) становятся основными авторитетами классической рациональности. Рассмотрим подробнее эти две традиции.

Основные принципы и положения рационалистический традиции были сформулированы Рене Декартом (1596-1650) — центральной фигурой классической культуры и философии. Основную цель, которую ставил перед собой Декарт как философ и методолог в деле построения новой науки и философии, можно сформулировать так: очистить знание от всех сомнительных и недостоверных элементов. Вслед за Бэконом Р. Декарт полагает, что здание новой науки и философии должно строиться на солидном (надежном) фундаменте. Декарт не мог довольствоваться той неопределенностью и беспорядком, которые царили в предшествующей культуре и философии. Он намерен осуществить полную переоценку традиционных методологических ценностей, предлагая разрушить «старое здание» до основания, вплоть до отказа от таких форм знания, которые традиционно считались достоверными и надежными, как математическое (математические доказательства) и опытное (чувственные вещи) знание. «Для серьезного философствования и изыскания истины всех познаваемых вещей, — подчеркивает Декарт, — прежде всего следует отбросить все предрассудки, или, иначе говоря, надо всячески избегать доверяться каким бы то ни было ранее принятым мнениям как истинным без предварительного нового их исследования»[628].