На Японию теперь летали через Иводзиму, иногда садились на здешнем аэродроме. Хотя Курибаяси с уцелевшими солдатами еще удерживали часть острова, совершали вылазки. Американцы пытались зачистить весь остров, но их косили метким огнем из подземных убежищ. Морская пехота продвигалась по 200–300 м в сутки, переползала между воронками от взрывов. 15 марта генерал-лейтенант Смит браво доложил в США, что остров взят. Но он ошибся или прихвастнул. Защитники еще были живы. Но у них кончалась вода. Курибаяси сжег японский флаг, отправил прощальную радиограмму начальству.

21 марта японский Генштаб напоследок повысил его в звании и приказал всему гарнизону совершить самоубийство. Кирибаяси этот приказ не получил, у него вышла из строя рация. В ночь на 26 марта он вместе с подчиненными вышел в последнюю атаку. Присоединился и морской начальник, контр-адмирал Итимару. Он написал и нес на груди «письмо Рузвельту», возложив на него ответственность за развязывание войны. Перебили их почти всех, в том числе командиров. Всего же в сражениях за Иводзиму полегло 22 тыс. японцев, около тысячи взяли в плен. Американские потери составили около 30 тыс., из них 7 тыс. убитыми.

Что же касается европейского театра боевых действий, то для американцев и англичан сложились такие условия, что лучше и не придумаешь. Гитлер сам растрепал свои войска ударами в Арденнах и Эльзасе. А из оставшихся соединений лучшие забирали на восток. Союзное командование специально приурочило наступление к Ялтинской конференции – показать русским, что не они одни побеждают. 8 февраля пришли в движение 8 армий – 5 американских, британская, французская и канадская. Против них стояли остатки германских групп армий «В», «Н», «G». Это были именно остатки. Рыхлая кисея поредевших кадровых частей, заштопанная на живую нитку ополченскими, охранными, полицейскими батальонами.

Они пытались отбиваться. Метко били по танкам германские артиллеристы и зенитчики, ошалело опустошали магазины винтовок мальчишки из гитлерюгенда. Но хиленькую оборону перепахивали бомбами, и по дорогам ползли колонны американских танков, бронетранспортеров, грузовиков. Впрочем, даже сейчас триумфальный марш не удался. Препятствия оказывались для западных военных слишком сложными. 10 февраля германские войска взорвали шлюзы и плотины на реке Рур, и 9-я американская армия остановилась на целых две недели! Скучала, бездельничала, развратничала и хулиганила по окрестностям. Лишь после того, как вода спала, решили двигаться дальше. В других местах немцы ничего взорвать не сумели (или забыли о подобной возможности). Но хлынули затяжные дожди, залили низменные участки, размыли дороги – и наступление 1-й и 3-й американских армий тоже застопорилось.

Тем не менее, со всеми спотыканиями, союзные войска выбрались к «Линии Зигфрида», которую немцы возводили вдоль своих границ еще в 30-х годах. Тут хватало мощных дотов, подходы к ним прикрывали сплошные поля противотанковых надолбов. Еще несколько месяцев назад на таких позициях можно было надолго остановить западные армии. Но в феврале и марте удерживать «Линию Зигфрида» стало уже некому. Если какие-то полки и дивизии стойко принимали бой, то рядом оказывались сводные команды непонятного качества. Под обстрелами и бомбежками они разбегались. Преследуя отступающих, американцы и англичане без особых трудностей преодолели реки Мозер, Саар, Киль. В Кельне немцы успели взорвать мосты через Рейн, и союзные армии встали. Но в городке Ремаген мост через Рейн никто не удосужился уничтожить. 7 марта на левый берег со всеми удобствами хлынула 1-я американская армия.

10 марта, с большим запозданием, германское руководство сообразило – удерживать территории за Рейном невозможно, да и бессмысленно. Войскам, до сих пор оборонявшимся на левом берегу, полетел приказ – уходить за реку, прикрыться водной преградой и восстановить сплошную линию фронта. Но и отойти оказалось уже сложно. Часть переправ уничтожили сами же немцы, часть оседлал противник! Оставалось переправляться на подручных средствах, под снарядами и бомбами. Форсировать реку под огнем, чтобы попасть в собственный тыл! Вот тут-то немецкие солдаты совсем пали духом. Стали сдаваться, дезертировать. Правда, за это могли расстрелять семью, но кто узнает в неразберихе, утонул ты или сбежал?

Из раздерганных частей и подразделений, сумевших уйти за Рейн, германское командование взялось сколачивать новый фронт, но не успело. 24 марта американцы осуществили воздушно-десантную операцию таких масштабов, каких еще не знала военная история. В ней участвовали 8 тыс. самолетов! 3320 бомбардировщиков утюжили германские аэродромы и расположение воинских частей, в это время 1700 транспортных самолетов выбросили 1300 планеров и море парашютистов. Их прикрывали и патрулировали над районами высадки 3 тыс. истребителей. За Рейном высадилась 21 тыс. человек, и попытка воссоздать оборону по рубежу реки пошла прахом.

Последнюю крупную группировку на западе немцы собирали для защиты Рурского района, основного промышленного района Германии. Возглавил ее Модель. Под его начало были переданы две армии, одна из них танковая. 430 тыс. солдат и ополченцев. Но только танков в танковой армии больше не было. Зато у американцев и англичан танков было сколько угодно. Четыре их армии обтекали группировку Моделя с севера, а три армии с юга. Контратаковать и останавливать потоки западной бронетехники ему было нечем. 14 апреля клещи замкнулись. Отбиваться до конца, как его сослуживцы в Будапеште, Познани, Бреслау, Модель не стал. 17 апреля он приказал своему разношерстному воинству прекратить сопротивление, а сам застрелился. 317 тыс. человек сдались в плен.

Почему Модель так поступил – тайну он унес с собой. Может быть, подсказали весьма влиятельные хозяева Рурских заводов. Ведь в затяжных боях их предприятия были бы разрушены. А может быть, из-за того, что на него наступали не русские. Сдать им Германию выглядело совсем не худшим выходом. Многие германские военные склонялись к убеждению, что так и нужно действовать, удерживать фронт на востоке, но открыть на западе. Впрочем, и высшее руководство Германии до сих пор не теряло надежды, что с американцами и англичанами можно примириться – причем за счет России. В январе 1945 г. в Стокгольме появился представитель Риббентропа Хессе. Пытался исподволь завязать переговоры с американскими и английскими дипломатами, но сведения об этом проникли в печать, и контакты пришлось свернуть. Кстати, это был обычный метод советских дипломатов и разведчиков: чтобы спутать закулисные махинации неприятеля (и союзников), их «засвечивали» в каких-нибудь нейтральных газетах.

Но особенную активность в конце войны проявляли Гиммлер и его подручный Шелленберг. Их посланец Хеттль встречался в Швейцарии с шефом американской разведки генералом Донованом и с Даллесом. Обсуждался все тот же вариант – сепаратный мир на западе и продолжение войны на востоке. Еще одним каналом для переговоров стали еврейские организации. С ними нацистские спецслужбы уже давно поддерживали контакты, даже вели своеобразный «бизнес» – ведь как раз через Гиммлера, Шелленберга, Кальтенбруннера осуществлялся выкуп некоторых иудейских деятелей.

На этот раз рейхсфюрер СС и Шелленберг связались с президентом Еврейского союза Жаном Мари Мюзи и доктором Штернбрухом – членом исполнительного комитета союза раввинов США. Мюзи получил гарантии полной безопасности и несколько раз приезжал в Германию. Чтобы убедить сионистских лидеров в желании сотрудничать, Гиммлер для начала приказал остановить уничтожение евреев в концлагерях. А после этого руководители СС согласовали с Мюзи «миротворческий» план. На первом этапе предполагалось освобождать евреев. Ясное дело, не всех, а привилегированных, и не бескорыстно – за это были обещаны деньги или военные поставки. Кроме того, организация раввинов Америки должна была обеспечить в прессе благожелательные публикации о Гиммлере.