Мара выслушала это без удивления: у Аксантукара были сильные соперники внутри его собственного клана.

— Как он себя чувствует?

— Вполне прилично. — Мастер тайного знания закрыл глаза и попытался расслабиться. Откинув голову и прислонившись затылком к стене, он добавил:

— Все нападавшие погибли, вот что странно. Они были из братства.

Но Аксантукар всегда был сильным бойцом; не зря же он некогда предводительствовал в варварском мире армиями Келевана. Мара присмотрелась к мастеру:

— Ты сказал не все, что знаешь.

— К сожалению, ты опять угадала, госпожа. — Аракаси открыл глаза; их мрачное выражение поразило Мару. — Делегация властителей явилась в дворцовые казармы с требованиями к коменданту императорского гарнизона. Они настаивали на том, чтобы три роты Имперских Белых охраняли Палату Совета. Комендант отказал: поскольку Свет Небес официально не созывал собрания Совета, гарнизон не несет никакой ответственности за охрану помещений Палаты. Обязанности, возложенные на коменданта, состоят в защите императорской семьи, и он не снимет с постов ни одного солдата, если император не даст других распоряжений.

Усилием воли подавив вспышку раздражения, Мара спросила:

— Когда вернется Свет Небес?

— Судя по донесениям, завтра около полудня.

Мара вздохнула:

— Тогда у нас не остается выбора. Нужно просто ждать. Как только Свет Небес вступит во дворец, порядок будет восстановлен.

Кевин поднял брови:

— Только благодаря его присутствию?

Аракаси сухо поправил:

— Благодаря присутствию пяти тысяч солдат, которые придут вместе с ним. — Он продолжал прерванное донесение. — Знатные вельможи, составлявшие делегацию, твердо стояли на своем. Кроме того, собравшиеся поздно ночью главные жрецы Двадцати Орденов объявили, что предательство в Мидкемии явилось знамением гнева богов. Цуранская традиция — так гласит их вердикт — была нарушена, и Свет Небес уклонился от предначертанного ему пути, перейдя от попечении духовных к мирским заботам. Если бы Ичиндар сохранил за собой поддержку жрецов, он еще мог бы диктовать свою волю, но при нынешней расстановке сил ему, вероятно, придется уступить и дать согласие на собрание Совета.

— А это значит, что все должно решиться до полудня, — заключила Мара.

Основания для такого вывода были вполне очевидными. С того времени, когда император приложил руку к Большой Игре, случилось уже достаточно бедствий. Властители из Высшего Совета показали, что не сойдут с места, пока не добьются своего. При возвращении Ичиндара во дворец его должен приветствовать новый Имперский Стратег.

— Сегодня ночью, — спокойно предрек Аракаси, — это здание станет ареной сражения.

Кевин зевнул:

— А мы до этого успеем хоть сколько-нибудь поспать?

— Только утром, — разрешила Мара. — После полудня мы должны быть на Совете. От нынешних встреч во многом зависит, кому суждено пережить предстоящую ночь. А завтра те, кто останется в живых, назначат нового Имперского Стратега страны Цурануани.

Когда Аракаси собрался оторваться от своих подушек, Мара жестом остановила его.

— Нет, — сказала она твердо. — Ты останешься здесь и будешь набираться сил для дневных дел.

Мастер только взглянул на нее, но Мара заговорила так уверенно, как будто он вслух задал ей вопрос.

— Нет, — повторила она. — Это приказ. Только глупец может воображать, что Минванаби не заявят о своем присутствии. Ты сделал достаточно и даже более чем достаточно. Да и Кевин верно сказал ночью. Грозит ли что-нибудь Акоме или не грозит, я не покину Совет. Мы уже приготовились как могли к отражению атаки. Если наши усилия окажутся недостаточными — ну что ж: Айяки дома и под защитой.

Аракаси склонил забинтованную голову. Усталость его, как видно, была непомерной, ибо в следующий раз, когда Кевин взглянул на него, мастер лежал, расслабленно раскинувшись на циновке, и крепко спал.

* * *

В Палате Совета воздух был насыщен тревогой. Помимо Мары, многие правители явились в сопровождении стражи куда более многочисленной, чем дозволенный традицией почетный эскорт. Проходы между рядами и развилками были забиты вооруженными воинами, и зал больше напоминал казарменный плац перед выступлением войска в поход, чем чертог мудрых рассуждений. Каждый властитель держал своих солдат при себе; они рассаживались на полу у его ног или выстраивались вдоль ограждений между лестницами. Любой желающий перейти с места на место был вынужден с трудом и муками прокладывать путь, то и дело перешагивая через какого-нибудь воина, который мог лишь виновато склонять голову и бормотать извинения за причиненное неудобство.

Когда Мара протискивалась между свитами двух соперничающих группировок, Кевин процедил сквозь зубы:

— Если хоть один идиот вытащит здесь меч из ножен, сотни успеют умереть, прежде чем кто-нибудь догадается спросить, а в чем, собственно, дело.

Мара кивнула, а потом тихо сказала:

— Взгляни туда.

На нижней галерее наконец было занято кресло напротив помоста. Вокруг кресла плотным клином стояли воины в оранжевом с черным, а среди них, облаченный в боевые доспехи, мало чем отличающиеся от офицерской формы, восседал Тасайо из Минванаби. Если раньше Кевин был разочарован обыденным обликом покойного властителя Десио, этого никак нельзя было сказать о впечатлении, производимом его кузеном. Тасайо сидел в свободной, почти скучающей позе, но даже издалека невозможно было не почувствовать его молчаливого присутствия. Он напомнил Кевину тигра; лучшего сравнения мидкемиец не мог подобрать. Беглым взглядом Тасайо обвел Палату. Его глаза встретились с глазами Кевина лишь на мгновение, и все-таки властитель узнал раба. Лицо под ободком шлема осталось бесстрастным, но каждый из двух мужчин понял, что другой его заприметил.

Кевин отвел глаза секундой позже. Он наклонился к госпоже:

— Тигр знает, что мы поблизости от его логова.

Мара добралась до своего кресла, уселась и сделала вид, словно ее сейчас занимает лишь одна задача — должным образом расправить складки парадной мантии. Только теперь она переспросила:

— Тигр?..

— Вроде вашего сарката, только четвероногий, вдвое крупнее и намного опаснее.

Кевин занял свою обычную позицию за креслом госпожи, стиснутый со всех сторон воинами, которые в обычных условиях ожидали бы их на площадке верхнего яруса.

Мара внимательно осмотрела Палату, которая казалась более темной, чем всегда, и, как ни странно, более гулкой. В разных местах виднелись пустые места; но те властители, которые сегодня присутствовали, явно предпочитали блеск доспехов и оружия сверканию Драгоценностей и переливам шелков. По мере того как интриги приобретали все более запутанный характер, беседа становилась уклончивой и многозначительной; об истинном смысле каждого услышанного слова приходилось только догадываться. Даже взгляды, которыми обменивались правители, были тщательно продуманы и имели свою подоплеку. Каждое пустующее место следовало понимать так, что его хозяин либо мертв, либо решил убраться отсюда подобру-поздорову. Зато оставшиеся были настроены решительно, а порой даже и воинственно.