быть, только эта конкретная женщина.

— Может, — весело согласился он. Сегодня ее вызвали рано, и еще не стемнело. В мягких сумерках оглушающим хором орали скворцы, облепившие одно-единственное дерево во дворе.

— Кстати о женщинах и Чжу Юаньчжане, — сказал Великий Хан. — Вот какая штука. Что бы ты сказала, окажись Чжу Юаньчжан не мужчиной, а переодетой женщиной?

Мир словно исчез. Ма даже собственного тела не ощущала.

Хана насмешило ее выражение лица. Смех его оказался на удивление приятным.

— Да уж, звучит странновато! Я бы сам не поверил, но сведения поступили от одного человека, который оказал мне услугу в прошлом. Он был вхож в ближайшее окружение Чжу Юаньчжана.

У Ма зашумело в ушах. Перед глазами все поплыло, и она услышала словно бы издалека его слова:

— Он сейчас во дворце, на должности Министра общественных работ. Инженер, звать Цзяо Ю.

* * *

Под крышками плошек и супниц на столе Мадам Чжан прятался до отвращения остывший ужин. Подними наугад какую-нибудь крышку — искусно оформленные нетронутые блюда сверкают так же, как час назад. Мадам Чжан созерцала пустоту с выражением полной непроницаемости. Свет от лампы падал на ее украшенную золотом прическу. Императрица пыталась сохранить лицо перед любопытными слугами, но Чжу было ясно, какую ярость и унижение та испытывает. Великий Хан пообещал прийти этим вечером и заставил себя ждать.

— Он скоро придет, — отрезала Мадам Чжан, когда одна из служанок заикнулась, мол, может, унести ужин на кухню. — У Великого Хана множество неотложных дел. Разве можно обижаться на ожидание, когда он решает вопросы государственной важности!

Поразительно, как это Мадам Чжан еще не захлебнулась собственным ядом. Чжу, понизив голос, осторожно предложила:

— Ваша служанка могла бы сбегать в Управление внутренних дел, узнать…

Спустя мгновение Императрица Чжу выскочила за дверь.

Управление внутренних дел располагалось чуть ли не на другом конце Дворцового Города. Когда Чжу туда добежала, евнух, занимавшийся составлением внутреннего расписания Великого Хана, нахмурился:

— Императрице сообщили, что Великий Хан отужинает с ней сегодня вечером? Но Госпожа Шинь не выходит из его покоев с послеполуденного часа.

Он показал Чжу плоскую коробочку с флажками, на которых пишутся имена всех женщин Великого Хана. Имя было только одно — Императрицы.

— Благородная наложница получила приглашение сегодня утром. Произошла какая-то ошибка…

Нет, не ошибка, поняла Чжу. Мадам Чжан избила Ма, фаворитку Великого Хана. И вот наказание: пусть почувствует себя на вторых ролях. Воспоминания о синяках Ма были еще свежи, но Чжу подумала о Мадам Чжан — как она сидит там и ждет, всему дворцу на потеху, — и вдруг пожалела ее.

Весенние дни долгие, однако к резиденции Императрицы Чжу подходила уже в полной темноте. Во дворце было тихо, но, выйдя на длинную улицу, она увидела, что навстречу ей движется один из множества дворцовых чиновников в черной форме.

Что-то в нем было знакомое… Он приближался, и вдруг, еще не различая лица чиновника, Чжу его узнала.

Чжу бросило в холод, потом в жар. Такой ярости она еще никогда не испытывала.

Цзяо Ю.

Чжу совсем о нем забыла. Но он-то никуда не делся. Вот же идиотка… Предав ее, Цзяо отправился прямиком в Даду и предложил свои услуги человеку, который, по его мнению, должен взойти на трон вместо Чжу. А когда этот человек стал Великим Ханом, предатель остался при нем — пожинать плоды собственного успеха.

Цзяо знает Чжу. И Ма тоже. Он единственный, кто может все разрушить. Но, быстро подумала Чжу, ему ведь невдомек, что они обе здесь. Вряд ли он пересечется с Ма — та живет затворницей. А Чжу теперь известно, что Цзяо во дворце; она будет настороже, станет избегать встречи. Сейчас главное, чтобы он просто прошел мимо.

Она отступила к обочине дорожки и упала на одно колено, склонив голову и сложив руки в почтительном жесте — служанка перед чиновником. Неудачно, что улица ярко освещена, но вряд ли Цзяо ее узнает. Его интересуют вещи, а не люди, и он никогда не опустится до любопытства к нижестоящим.

Как и ожидалось, Цзяо едва удостоил ее взглядом. Он пошел дальше…

…И вдруг остановился.

Развернулся рывком и, когда пламя факела выхватило из тени его лицо, Чжу увидела, куда он смотрит. Не на нее. На ее руку.

На деревянную руку, которую сам же и смастерил.

Он узнал не меня, с горечью подумала Чжу, а себя — во мне. Узнал часть Чжу, рожденную его воображением, хранящую следы его рук и инструментов и, в понимании инженера, принадлежавшую ему. Знать это было так же неприятно, как и то, что он видел ее обнаженное бесчувственное тело и прикасался к нему.

Чжу никогда не нравился Цзяо, но теперь ее настигло прозрение: она всегда его ненавидела.

Он стоял над ней, коленопреклоненной. Чжу попалась. Это бесспорно, и бежать было некуда. Она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.

Цзяо подозревал, нет, знал, кого увидит, но все равно отшатнулся. Он встретил нечто знакомое, только в искаженном, непривычном виде, вроде пародии на прежнюю Чжу. Верхняя губа брезгливо приподнялась.

Чжу понимала: нельзя винить Цзяо в смерти Сюй Да. Тот был не жилец уже тогда, когда Цзяо вбил клин между ней и Оюаном. Непростительно лишь то, что инженер отказался поверить в Чжу. Ее собственную сущность он обернул против нее же. Сделал так, что последним воспоминанием Оюана о Чжу стала ложь: будто личность определяется физическим обликом.

Цзяо из-за своих предрассудков отказывал ей в праве на мечту. Хотел, чтобы она знала свое место.

Но Чжу станет императором не вопреки тому, кто она есть, а благодаря этому.

Она посмотрела на Цзяо и ощутила всем своим существом, как никогда прежде, что ее порадует его смерть, что она сотрет его из истории мира, которую напишет сама.

23

Цзяо Ю подобрал свои черные юбки и побежал. Но не со страху. Он мчался со всех ног к далекому сердцу Дворцового Города. К Великому Хану.

Когда Чжу кинулась вдогонку, он уже завернул за угол. В женской одежде Чжу бегать еще не доводилось. Она быстро обнаружила, что платье служанки для бега не предназначено. Сандалии набрали песка, юбка парусила на ветру, замедляя бег. Так бывает, когда бежишь в кошмарном сне. На бегу она вырвала руку из круглого гнезда, обнажился металлический язычок, торчащий из кругляшка на запястье. Он не острый, но если ткнуть как следует…

Чжу выскочила из-за угла и успела заметить, как Цзяо степенно входит