– Ни о каком ответе не может быть и речи, – заявила Марго Ллойд-Мэйсон. – Мы не сможем принять эти дурацкие условия. Разве не понятно, что телестанция не может прервать работу на целую неделю.

– Но говорить об этом не стоит, по крайней мере вначале, – вставил Нортандра. – Мы можем сказать, что тщательно изучаем требования и сделаем заявление позже.

– Прошу прощения, – вступил в разговор Джегер, – но вряд ли кто-нибудь попадется на эту удочку, а уж “Сендеро луминосо” и подавно. Я занимался подробным исследованием этой организации – их можно назвать кем угодно, но только не дураками – они умны и проницательны. Кроме того, они, несомненно, хорошо знакомы с системой нашей работы, в частности с тем, что “Вечерние новости” выходят двумя блоками, а по субботам и воскресеньям нас почти не смотрят – они это учли.

– Что вы предлагаете?

– Решать, какова будет наша дальнейшая стратегия, должен Отдел новостей. Здесь нужен тонкий, дипломатичный ход, а не грубые выкрики насчет “дурацких условий”. У сотрудников Отдела новостей больше опыта, они лучше разбираются в нюансах, представляют себе всю картину… – По знаку Чиппингема Джегер умолк.

– В целом я согласен с Норманом, – сказал шеф Отдела новостей, – и поскольку ответственность ложится на меня, я подтверждаю: да, выбор стратегии – дело наше, потому что мы знаем всю подоплеку и имеем необходимые связи, а один из наших лучших корреспондентов, Гарри Партридж, уже находится в Перу, и нам необходимо посоветоваться с ним.

– Советуйтесь и изощряйтесь сколько угодно, – резко прервала его Марго. – Здесь затронуты интересы корпорации, и решение должна принимать администрация.

– Нет! Нет, черт побери! Корпорация не имеет к этому никакого отношения! – выкрикнул Кроуфорд Слоун, который уже не сидел понурившись, а стоял во весь рост – глаза его сверкали, лицо пылало. Он говорил с таким чувством, что временами у него срывался голос. – Мы только что были свидетелями, к чему такое приводит: служащие корпорации не обладают ни знаниями, ни опытом, которые позволили бы им принимать компетентные решения. Мнение администрации мы только что слышали. “Мы не можем принять эти условия. Телестанция не может прервать работу на целую неделю”. Мы что, без вас этого не понимаем? Неужели кто-нибудь в Отделе новостей, включая меня, думает иначе? Хотите занести это в протокол, миссис Ллойд-Мэйсон? Пожалуйста: я знаю, мы не можем закрыть программу Си-би-эй и отдать ее на откуп “Сендеро” на целую неделю. Я под этим подписываюсь. При свидетелях. – Слоун замолчал, сглотнул и продолжал:

– Но в Отделе новостей мы можем потянуть время, опираясь на свою компетентность и знание дела. А сейчас время – для нас самое главное. Кроме того, у нас есть Гарри Партридж – наша самая большая надежда, моя самая большая надежда.

Слоун замолчал, но остался стоять. Никто не успел опомниться, как Брейсбридж, в прошлом опытный телевизионщик, а ныне опытный администратор, примирительно сказал:

– Нам всем сейчас трудно. Чувства обострены, нервы на пределе. Некоторых резкостей в сегодняшних высказываниях можно было бы и, вероятно, следовало бы избежать. – Он повернулся к президенту телестанции:

– Но, Марго, главное, с моей точки зрения, заключается в том – и Кроуф это ясно выразил, – что ваше решение все понимают и принимают, а остальные предложения заслуживают рассмотрения. Тут нет причин для конфликта.

Марго, получив шанс не потерять лицо, после некоторых колебаний решила им воспользоваться.

– Очень хорошо, – сказала она, обращаясь к Чиппингему. – Можете пойти на дипломатическую уловку.

– Спасибо, – поблагодарил Чиппингем. – Надо уточнить одну деталь. Наше окончательное решение должно пока сохраняться в тайне.

– Само собой. Вы бы лучше заручились обещанием прочих присутствующих помалкивать. Постоянно держите меня в курсе дела.

Все напряженно слушали. Чиппингем встал лицом к залу и спросил:

– Можете дать мне слово?

Каждый по очереди подтверждал – да, в это время Марго вышла из зала.

* * *

Когда Чиппингем вернулся к себе в кабинет, было 23.25. А в 23.30 он получил распечатку с сообщением агентства Рейтер из Лимы, в котором излагались требования, выдвинутые организацией “Сендеро луминосо”. Через несколько минут вашингтонское отделение АП передало более подробное сообщение, в котором полностью приводился документ “Время, озаренное светом, настало”.

В течение следующих пятнадцати минут Эй-би-си, Эн-би-си и Си-би-эс вышли в эфир с информационными выпусками, включавшими фрагменты видеозаписи Джессики. Более подробные сообщения должны были быть переданы в завтрашних передачах. Всех опередила Си-эн-эн, которая включила всю информацию в текущий выпуск новостей. Несмотря на это, Чиппингем не изменил своего первоначального намерения: программу не прерывали, а в полночь решено было зачитать тщательно подготовленный спецвыпуск.

В 23.45 Чиппингем вышел из кабинета и направился на “подкову”, где кипела работа. Норм Джегер сидел в кресле ответственного за выпуск. Айрис Иверли работала в монтажной студии с видеозаписью Джессики и другими – фоновыми – материалами. Дон Кеттеринг, которому предстояло выступать в роли ведущего в специальном ночном выпуске, уже подгримированный, читал и правил текст.

– Мы сделаем чисто информационный выпуск, – сказал Джегер Чиппингему, – без каких-либо комментариев. Еще успеется. Кстати, кто только не звонил нам из “Тайме” и из “Пост” – всех интересует наша реакция. Мы всем отвечаем, что решение еще не принято, вопрос рассматривается.

Чиппингем одобрительно кивнул.

Джегер указал на Карла Оуэнса, сидевшего по другую сторону “подковы”.

– Между прочим, у него есть идея насчет того, какова должна быть наша реакция.

– Интересно послушать.

Оуэне, младший выпускающий, добросовестный трудяга, который выдвинул уже целый ряд идей, и чьи скрупулезные изыскания помогли установить личность Улисеса Родригеса, заглянул в свою, карточку с записями.

– Из документа “Сендеро луминосо” явствует, что пять кассет, которые мы должны показывать вместо “Вечерних новостей”, будут доставлены на Си-би-эй поочередно: первая в следующий четверг, остальные потом – по одной в день. В отличие от пленки с записью миссис Слоун, просмотренной сегодня вечером, эти кассеты попадут только на Си-би-эй.

– Все это мне известно, – перебил его Чиппингем. Джегер улыбнулся, а Оуэне невозмутимо продолжал:

– Так вот, я предлагаю не объявлять до вторника о решении Си-би-эй. В понедельник, для поддержания интереса, можно сообщить, что заявление будет сделано на следующий день. Во вторник дать такой текст: мы воздерживаемся от комментариев до получения первой кассеты, то есть до четверга, и только тогда объявим о своем решении.

– И что это нам даст?

– Это даст нам шесть дней до четверга. Теперь давайте представим себе, что мы получаем кассету “Сендеро”.