Благодати Противоположностей как не бывало. За сны без образов и звуков инквизитор вновь расплачивался сумбурным кошмаром. Тем более, что его психика значительно пострадала на Правых Клыках.

Обшарпанные стены чердака. Рокот чудовища в полумраке. Его тяжёлые шаги. Смрад мертвечины и вонь от нечеловеческой кожи. На пол капают слюни. Укус. На пол капает кровь. Кто-то выламывал дверь. Пронзительный девичий визг. Она звала его:

— Альдред!..

Флэй хотел бежать отсюда. Но не мог. Затекла спина. Ноги пробирали судороги. Руками не пошевелить.

Он выпутался из кошмара, будто из-под накрывшего сверху тяжелого ковра.

Его муки в забвении продолжались.

Картинка тут же сменилась.

Парусник пошёл ко дну. Он опускался туда, куда не добирается свет дня.

Во тьму падали куски корабля. Тут и там тонули сослуживцы. Они не могли высвободиться из собственных доспехов. Мешкали. Захлёбывались и гибли.

Никто не мог всплыть. Никто.

Совсем рядом от него проплыло что-то большое, но шустрое. Матрос не двигался. Его оглушило вроде. Сбоку, раскрыв пасть, его подхватила бычья акула. Последний воздух вышел из лёгких. Он орал. Сквозь воду. Но орал. Бедолагу разорвало пополам. Одна из частей потерялась.

Кровавый шлейф опускался вниз. И со временем покроет и Альдреда.

Он уже погрузился на глубину. Латы не давали пошевелить и пальцем.

Почувствовал чей-то взгляд. Чёрный силуэт выделялся на фоне непроглядной тьмы. Оно приближалось. Последнее, что видел Флэй, — раскрывшиеся челюсти.

Умирать вот так он не хотел. Прочь из моря. На сушу.

В новый эпизод.

Мрак джунглей под сенью высоких, вечнозелёных деревьев. Жужжание мясных мух и заразного гнуса. Узкий вход в пещеру. В ту самую пещеру, где…

Тьма не пустовала. Вдали капала вода. Мокрые грязные ноги ступали по холодному и сырому камню. Неровности больно впивались в кожу, привыкшую к портянкам и сапогам. Здесь догорал костёр, отбрасывая красный полумрак. И всё видно, и не видно ничего. А рядом лежало тело.

Черви повылазили наружу все разом из пор. Сплетались между собой. Уши царапал пронзительный писк. Ноги трупа поедены. А в животе что-то шевелилось. Что-то большое. Дикое. Прожорливое.

Мертвец открыл глаза, затянутые вязкой желтоватой плёнкой. Гной.

Зрачки и радужки отсутствовали. Гонсало тянул к сослуживцу руку. Слабая, она дрожала, как у пьяницы.

Он молил помочь, хрипя имя:

— Альдред…

Едва Озорио открыл рот, из горла высунула голову сколопендра. Клацнула жвалами. Изогнулась, готовясь к броску. Заверещала и кинулась прямо на жертву.

Всё стихло. Резко и бесповоротно. Тем лучше.

«Нет. Нет. Нет. Нет!..» — повторял Флэй, будто мантру.

Кошмары он всегда переживал, как явь.

— Альдред. Альдред? Альдред!

Его кто-то тряс за плечи. Его кто-то звал. Мужской голос.

Джакомо делла Колонна?

В ушах стоял дикий рёв ветра, проходившего сквозь него насквозь.

Флэй распахнул глаза. Захлебнулся воздухом. Выдохнул. Поморгал. Зрение привыкло к свету. Над ним и впрямь склонился на корточках капитан. Глава отряда бестактно похлопал его по щеке, чтоб взбодрить.

— Очнись. Ты должен это увидеть.

— А? Что? — не понимал Альдред. Он приподнялся.

Командир отошёл и сообщил:

— Мы подплываем к Городу…

Новичок встал в полный рост. Вдаль смотрели все. Марго, не отрываясь от штурвала. Шатун, стоявший поодаль. Нико, сидевший на краю борта. Джакомо, расположившийся прямо на носу яхты.

Из-за его спины Альдред увидел морские врата в родную гавань. Титанических размеров Колосс, державший гигантскую чугунную чашу, полную метеоритного огня.

А за ним…

Уже наступил вечер. Навряд ли Флэй проспал больше суток. Яхта домчала их гораздо быстрее, чем парусник-тяжеловес. Флотилия облаков уже добралась до Полуострова. За Городом заходило золотое солнце, окрашивая их в гнойно-жёлтый, грязный и отторгающий цвет.

Порой так изображали смерть и безысходность. Недалеко от истины.

Тут и там над Городом клубился дым, устремляясь в небеса. Более того, даже Янтарная Башня, видневшаяся вдалеке, была, казалось, наполовину разрушена.

Весь Равновесный Мир для Альдреда в миг перевернулся с ног на голову. Порядок уступил место Хаосу, мимикрируя под новые условия.

— Что здесь случилось?.. — задавался вопросом новобранец.

Его оставили без ответа. Никто не знал, что сказать.

Готовясь к худшему, капитан Колонна напомнил сухо:

— Курс прежний. Башня.

А где-то за ними в море прогремел гром.

Первый летний шторм надвигался на Город…

Эпилог

Чайкины крики разносились над бухтой. Последние корабли на Правом Клыке охватило пламя. Пожар переламывал мачты, испепелял паруса, заставлял краску лопаться, а древесину — чернеть. За своими трудами наблюдал рослый мужчина в латах, которые в Западном Аштуме никто не носил. Не придумали.

Его виверна скрывалась в тени тропических деревьев, отдыхая после длительного, почти беспрерывного перелёта. Из пасти торчала обмякшая нога тапира. Драконид подозревал: скоро вновь придётся подняться в воздух. И был прав.

Хозяин выглядел зловеще. Лысина блестела на солнце. Сквозь кожу проступали синюшные воспалённые капилляры и вздувшиеся вены. Лихая юность не оставила на голове ни единого волоска. Бледен, как смерть. Склера цвета графита, глаза же — непроглядно чёрные.

Фигура целиком и полностью источала неестественность. Одного взгляда на неё хватало, чтобы по спине пробежал холодок. Что бы ни обезобразило облик всадника, он легко пожертвовал своей человечностью ради высшей силы.

Массивные доспехи, казалось, вросли в него. У основания горла его броня, наоборот, впивалась в плоть. И почему-то металл — металл? — был покрыт жилами, которые постоянно то расширялись, то сокращались.

Обритое лицо скрывала маска. Из чего бы ни была сделана в действительности, умельцы выполнили её под слоновую кость. Внешне она напоминала разинутую пасть вурдалака: чёрные подгнившие дёсны. Жёлтые зубы, так или иначе, от первого до последнего предназначались, чтобы рвать плоть.

В руке великан удерживал некое подобие секиры. Лунообразное лезвие выполнено из сплава по надёжным, но нераспространённым технологиям Востока. Древком же служила не деревянная палка, но гибкий и податливый позвоночник. Судя по размеру, он раньше принадлежал троллю. Диски то и дело подрагивали, будто живя своей жизнью.

Горизонт в предзакатный час приобрёл розовато-серый окрас. Буря, зародившаяся в районе Экватора, доползала до северного предела Тропика Водолея.

Тучи низвергали синюшные молнии вдалеке. Те хлестали море время от времени. Но грома было не слыхать.

Позади донеслись шаги. Громила обернулся и увидел своего спутника.

Этот был гораздо моложе. Курчавые и короткие вороные волосы остались при нём. Дело времени, стоит сказать.

Его глаза сохранили яркость, хоть и были также далеки от человеческих: ирис источал изумрудно-зелёный свет, а склера напоминала цветом свежескошенную траву.

Благородные черты лица. Образцовый дельмейский нос. Ему на роду было писано стать лучшим из лучших.

Латы того же материала, но значительно легче: не