Таким образом, с идеологической точки зрения, британское понимание своего «расового превосходства», по крайней мере вплоть до 1914 г., было основано на осознании своей огромной ответственности. «Существовали положения, согласно которым долг англичан заключался в расширении своей системы империалистического правления». Однако англичане провозглашали, а некоторые даже верили, что они делают это «во благо невежественных и диких». Поэтому совершенно серьезно заявлялось: «Даже когда нам не будет нужна Индия, мы все равно будем нужны Индии, и мы обязаны отвечать на эту ее потребность даже ценой собственных невзгод…».[1592]

Однако подобные христианско-моральные побуждения в британском империализме почти не пережили первую мировую войну. После послания Вудро Вильсона о праве народов на самоопределение и послания Ленина о мировой революции высшим приоритетом стала защита самой Британской империи, а вовсе не защита ее миссии. (В той мере, в какой миссионерское сознание было лицемерием англичан, оно представляло собой «дань, которую порок платит добродетели». В случае Германии Ханна Арендт показала, что Бертольт Брехт, разоблачив буржуазное социальное лицемерие, тем самым способствовал нигилизации: те, кого он разоблачил, вздохнули с облегчением, ведь они больше не нуждались в маске. Они наконец могли пойти своей дорогой — такими, какими были…)

Однако и после этого этика британской колониальной бюрократии — отличная от этики колониальных английских торгашей — не ограничивалась лишь иллюзией или имитацией порученного чиновнику высокого служения. Так, британские «резиденты» в малайских княжествах (де-факто находившихся под британским протекторатом) видели в себе «непредубежденных… опекунов [guardians], [действующих] в лучших интересах туземцев». Это видно по шоковой реакции Хью Клиффорда, одного из настроенных таким образом «civil servants» из Британской Малайи, который в межвоенное время служил в нынешнем Сабахе, на территории частной британской коммерческой «Норт Борнео чартеред компани». Торговое предприятие, на землях которого работал Клиффорд, было озабочено лишь собственной прибылью и обычно почти ничего не тратило на благосостояние, гигиену, здоровье и образование населения. Чиновник, убедившись в почти полном отсутствии заботы о подданных со стороны «Норт Борнео чартеред компани», подал в отставку. Ведь в его глазах единственным объяснением британского правления была забота о благе туземцев. Хью Клиффорда постоянно волновал вопрос о том, как можно «оправдать империализм с точки зрения морали» — несмотря на его уверенность в превосходстве белой расы (а, может быть, именно исходя из нее). Ибо для Клиффорда, ставшего в 1926 г. губернатором Нигерии, убежденность в необходимости беречь и защищать земли туземцев — основанная на принципах морали — была непререкаемой. Колониальное правительство британской Западной Африки неоднократно отказывало британцам в разрешении устраивать плантации, поскольку это грозило превратить местных жителей в безземельных батраков.[1593] Даже лорд Альфред Милнер высказывался в подобном духе: «Единственное оправдание тому, что белые… навязывают свой порядок черным, является использование его во благо подчиненных рас…».[1594] Впоследствии, как утверждал автор книги «Англия навсегда», «идеализму имперской миссии со свойственной ему вводящей в заблуждение верой в то, что могущество заключено в моральном превосходстве английского характера… противостояло превращение европейского империализма в европейский фашизм».

В отличие от подобных моральных претензий британского империализма в Индии, Гитлер никогда и мысли не допускал о том, что власть немцев должна идти на пользу России. Напротив, говоря о населении, которое немцы обнаружат в «восточном пространстве» — его Индии, — Адольф Гитлер напоминал: «Если кто-то заговорит о заботе, его надо тут же бросить в концлагерь». «Жалких сто миллионов славян мы поглотим или вытесним».[1595] Гитлеровская политика систематического принудительного переселения, отмены обучения, запланированного или уже начавшегося истребления образованных людей превзошла по жестокости все колониальные методы прошлого. Она «воплощала ту основу фашизма, которая выдает в нем колониальный империализм, возведенный в степень», — констатирует Эрнст Нольте.[1596] Гитлер придал войне против Советского Союза новые «качества, прежде знакомые лишь по колониальным войнам». («Разве туземцы — люди? Большинство дикарей вынесет гораздо больше… чем любой европеец», — утверждал Баден-Пауэлл.)

«Безжалостность» — ключевое слово для Гитлера. Он связывал это понятие именно с Британией, как бы сопоставляя ее с Германией… «Безжалостность» являлась позитивной чертой в представлении Гитлера: нацисты считали, что лишь Британия и Третий рейх могли быть названы «безжалостными»». Именно на Британию ориентировались нацисты, продумывая собственную модель для управления Россией. В 1937 г. немцам предстояло учиться у англосаксов тому, как следует «преодолевать собственные угрызения совести… Нацистские лидеры ни в коей мере не порицали опыт империалистической Британии. Они надеялись добиться такого же результата», — подтверждал Штробль.

И все же «то, что… кажется преддверием геноцида или путем к нему, вмиг утрачивает это сходство, когда сравниваешь его с поистине чудовищным»,[1597] с «вероятно, уникальной по масштабам… попыткой воплощения варварской программы уничтожения и колонизации»,[1598] этой «отвратительной смесью колониального менталитета и расового господства». При Гитлере ни один миссионер не смел даже заикнуться — в отличие от миссионеров Британской империи — о том, что «расовые предрассудки» являются «одним из самых страшных грехов».