То проваливаясь в сон, то пытаясь разлеплять ресницы, когда Нефрит почему-то тормозил или перепрыгивал через что-нибудь. я все ждала, когда уже этот день закончится и можно будет растянуться хоть на снегу, хоть на земле, не важно на чем — лишь бы твердом и неподвижном!

Лишь к ночи, когда солнце село за горизонт, и снова снежные равнины утонули во мраке, я отвязала свой шарф и снова вытянулась, садясь в полный рост на своем медведе и пытаясь понять, где же мы были теперь.

Уже у Кадьяков? Или еще можно не переживать?

Не переживать о том, о чем молчали наши огромные мужчины, переговариваясь между собой тихо и мрачно, не давая нам возможности услышать и понять, что нас ждет. Хотя и так понимали все и сразу, что никто нас не ждал с распростертыми объятьями, хлебом и солью…но вот с чем ждал оставалось загадкой.

— Как ты, любимая?

Я оказалась в горячих сильных руках сразу же как только Нефрит обратился в человека, блаженно припадая к нему и овивая его торс своими руками, чтобы прижаться так крепко, как только могла, уткнувшись кончиком носа в его жаркую ароматную грудь.

И снова я скучала по нему, даже если все это время сидела наверху и касалась его своими руками.

Скучала по его касаниям и телу, от которого по мне бегали стадами мурашки, даже если я понимала, что в эту ночь мы будем только крепко спать, обнимая друг друга по тому. как Нефрит нашел в рюкзаке термос, заставляя снова пить чай.

И кто говорил, что у Кадьяков горячая кровь, как лава?

Изнасилования, тяга к крови и жажда боли!

Только зря пугали меня!

Вот он!

Стоит передо мной возбужденный и как всегда прекрасный и даже куртки моей порвать не пытается, потому что переживает, что второй такой ночи я просто не выдержу.

— Побудь здесь, ничего не бойся, я буду рядом.

А я и не боялась!

Даже когда он легко коснулся кончиком носа моего, обдавая своим горячим ароматным дыханием. исчезая в темноте, я не боялась, улыбаясь ночному лесу, который теперь стал густым и мрачным, садясь на какой-то камень и доедая рыбу.

Нефрит появился через пару минут с ворохом хвойных веток, из которых принялся делать подобие шатра. где можно было бы укрыться от ветра и метели.

— …а пещерки тут поблизости нет? — как бы я не выгибала умоляюще свои брови, Нефрит только смеялся, хитро поглядывая на меня, но продолжая заниматься своим делом.

И естественно этой ночью я так и не смогла склонить его ни к чему горячему и страстному. сдавшись с тяжелым вздохом и даже попыткой похныкать, когда Нефрит снова обратился в медведя, укладываясь под шалашом из веток и присыпанного сверху на них снега и своими большими широкими лапами притягивая меня прямо на свое меховое пузо.

Признаться честно, мысли у меня были пошленькие и хитренькие в свете того факта, что уже завтра вся семья снова будет в сборе, и у нас не останется шанса побыть по настоящему вдвоем. Опять. Вот только усталость и недосып прошлых суток взял свое, когда я отключилась быстрее, чем успел захрапеть мой мишка, распластавшись на огромном лохматом медведе, словно он был широким диваном с подогревом и функцией мурлыканья.

Вернее, наутро я вообще не была уверена в том, а спал ли Нефрит, позволяя мне в очередной раз выспаться, пока я словно та самая безумная вошка распласталась на нем, сопя в горячий мех.

На этот раз, мой Берсерк разбудил меня раньше рассвета, осторожно касаясь кончиками пальцев и легко целуя, чтобы прошептать, что уже нужно снова спешить, и успеть за этот день пересечь земли рода Гризли. пока я продолжала лежала на своем красивом обнаженном муже, тут же обхватив своими руками, когда поняла, что он теперь не мишка, и сонно захлопав глазами.

Но и утром мне не светило совершенно ничего, кроме завтрака и одного горячего поцелуя, прежде чем Нефрит снова обернулся в медведя и мы неслись по заснеженному лесу, когда деревья становились все выше и выше, и росли все ближе и ближе друг к другу.

Странно, но за то короткое и бурное время, что я провела в Арктике, я успела привыкнуть к тому, что лес не такой густой, дремучий и темный, каким он стал здесь, на землях Гризли, когда становилось совершенно очевидно, что скоро мы будем на месте.

В этот день, который должен был стать финальным в нашей поездке, я чувствовала себя гораздо лучше, явно успев адаптироваться к самой дороге и странному способу моего нового передвижения, теперь успев даже переодеться в легкую футболку под своим комбинезоном и заменив большую лохматую шапку на удобную вязанную, смело восседая на своем медведе и уже даже наслаждаясь тем, как мы летели вперед, не зная страха и преград среди могучего заснеженного леса, который словно сошел со страниц волшебной зимней сказки.

Сложно было ориентироваться во времени, но солнце стояло высоко в голубом небе без единого облачка, когда Нефрит вдруг неожиданно затормозил, и жесткая черная шерсть на медвежьей холке буквально встала дыбом.

Вот только испугаться я не успела, как и не успела понять изменений, когда перед нами неожиданно появился Карат.

Он просто стоял облаченный в старые потертые джинсы, которые были на нем явно только ради моего психического здоровья, и как всегда в свойственной ему одному расслабленной и ленивой манере подпирал могучим плечом одно из вековых деревьев.

Я постоянно забыла эту историю о том, что кровь Нефрита и Карата была особенной.

И пусть они сами называли ее не иначе как испорченной, для меня оба этих прекрасных мужчин были особенными каждой черной ресничкой, когда я широко улыбнулась отцу Нефрита, с радостью и особым трепетом видя, как он чуть подмигнул мне лукавым зеленым глазом, тут де переводя взгляд на своего хмурого сына, который был не очень-то рад встрече со своим родным человеком, и даже не пытался этого скрывать.

Нет, я слышала эту историю о том, почему Нефриту пришлось бежать от своего рода и совершить эту махинацию с кровью, но почему-то так же как и Мия не верила в то, что Карат был способен на подобное… может потому, что видела, как он дорожит своим сыном, уважая его чувства и не пытаясь даже попробовать лезть в душу с разговорами о прошлом.

— Пока все чисто, — первым заговорил Карат, не меняя положения тела, пока Нефрит обернулся в человека тоже, покосившись по сторонам и бросив недовольный взгляд на своего отца, буркнув:

— …И без тебя знаю.

Вообще то мой язык уже давно чесался поговорить на эту тему с Нефритом и попробовать переубедить его в своем отношении к Карату, вот только подходящего момента никак не находилось, да и теперь он был едва ли.

— Думаю, Туман добрался до своих и уже предупредил, чтобы Гризли пока держались в стороне, но были на стрёме, — словно не слыша недовольства своего сына продолжил как всегда спокойно Карат, почему-то окинув меня быстрым взглядом, не задерживаясь при этом на лице, когда вдруг обломил небольшую пушистую ветвь. протянув ее мне, — Натрись смолой. Натирай одежду иголками.