Та и впрямь шла вперед, не оглядываясь. Уже в Нью-Йорке Лила с удивлением узнала, что Хейзел была влюблена в Алана Клеменса. Однако когда он вернулся к Айрин, она усыновила негритенка, а потом вышла замуж за образованного темнокожего мужчину.

Хейзел всегда говорила, что можно быть рабыней любви, если при этом остаешься хозяйкой собственной жизни.

Лила проснулась поздно. Джейк уже ушел. Она не спеша встала, радуясь тому, что солнечный свет прогнал остатки тревожных мыслей, которые наполняли ее душу в последние дни.

А после вдруг поняла: то, что должно было произойти через месяц с небольшим, случится сегодня.

Ее затрясло, и комната зашаталась перед глазами. Как же быть? Почему она не послушалась Джейка и не согласилась взять служанку хотя бы за месяц до родов?

Лила не была уверена, что ей удастся добраться до мужа. Джейк принимал больных там, где и прежде, а это было довольно далеко. Он собирался переехать, когда им удастся купить собственный дом.

Обратиться к какой-нибудь женщине? Здесь жило много женщин, Лила видела их, когда ходила за покупками. Они смотрели на нее с интересом, но без враждебности, хотя никогда не пытались заговорить.

Она вышла из дому и постучала в соседние ворота. Никакого ответа. Улица была пуста, и это напоминало кошмар. Не меняющие положения тени, бездушно-белый свет, слепые окна, безмолвие и безлюдье.

Возможно, в этот утренний час матери семейств отправились за покупками, а быть может, кто-то из них прятался за плотными шторами, глядя на растерянную женщину, оглушенную одиночеством, страхом, не желая ей помогать, потому что она была не такой, как они.

Почему она согласилась вернуться в Новый Орлеан? Отчего не задержалась в Темре?

Айрин, наверное, уже родила. Лила и Джейк прожили в имении больше месяца, пока он не убедился в том, что жизни Айрин ничто не угрожает. Он надеялся, что ребенка тоже удалось спасти.

Для Айрин это было нелегкое и вместе с тем странно благодатное время. Алан и Коннор не отходили от нее ни на шаг. В эти дни их любовь невиданно окрепла и расцвела.

Весть о том, что нынешнюю хозяйку Темры тяжело ранили, быстро разнеслась по округе. Ожесточенные лишениями и распрями сердца смягчились: в дом приходили не только негры, но и белые фермеры. Сьюзен Стерн привела в особняк нескольких дам, не переступавших его порог с довоенной поры.

Алан съездил в Чарльстон и подал в суд на членов «Невидимой империи»[25], орудующих в окрестностях Темры. Кое-кого из них удалось арестовать; по времени это почти совпало с официальным роспуском и запретом ку-клукс-клана в штате.

Лила дала Айрин обещание навестить ее самое позднее через год. И теперь не была уверена в том, что приедет в Темру с хорошими новостями.

Если бы рядом была Нэнси! Мать.

И вдруг Лила сообразила: мать Джейка! Она живет рядом, едва ли не на соседней улице! Неужели она откажется помочь?!

Кривясь от боли, мулатка доковыляла до ворот дома, откуда ее однажды уже прогоняли, и постучала в заново окрашенные ворота.

На пороге появилась Кетлин. Как истая жительница этого города и квартала, она держалась уверенно и все-таки не смогла скрыть удивления.

— Что тебе нужно?

В глазах Лилы было отчаяние и затаенная мольба о помощи.

— Вы знаете, кто я?

Мать Джейка отшатнулась, как тогда, на рынке.

— Нет.

— Я жена вашего сына.

Кетлин с ужасом уставилась на ее большой живот.

— Зачем ты пришла?

— Мне плохо. Ребенок должен был родиться через месяц или даже больше, но все началось сегодня. Джейка нет, мне некому помочь.

На лице Кетлин отразилась целая гамма чувств, но она все же сказала:

— Входи.

И распахнула ворота.

На высоких платанах чернели птичьи гнезда. По углам маленького двора стояли большие деревянные ящики с растениями. Свешивающиеся через край ярко-красные цветы с ярко-зелеными листьями выглядели очень живописно. Их аромат смешивался с запахом разогретой земли. Унга говорила, что ей нравится у Китингов. Теперь Лила понимала, почему. Она и сама бы не отказалась здесь жить.

Из дома вышел мужчина, очевидно, отец Джейка. Кетлин поспешила к нему.

— Энгус! Пришла… та, на которой женился Джейк.

Мужчина нахмурился.

— Что ей надо?

— Похоже, у нее начались роды.

— И что? — жестко произнес отец Джейка. — Эти черномазые рожают, как кошки!

Кетлин растерялась. Между собой они не называли Лилу иначе, чем «эта девка» или «цветная дрянь». Женщина не могла простить девушку, которую они отказались принять в семью и которая «украла» у нее сына.

— Окрутила, опоила, — сокрушенно и виновато отвечала Кетлин на сочувственные вопросы соседок, прослышавших, что ее младший сын, преуспевающий доктор, женился на мулатке.

Она не могла понять, почему после отъезда Лилы Джейк окончательно замкнулся в себе и не позволял родителям даже заикаться о «белой невесте». Быть может, эта мулатка прибегла к каким-то постельным фокусам, о которых миссис Кетлин, как добропорядочной женщине, было тошно даже думать?!

Теперь она видела перед собой испуганную девушку, в глазах которой не было ничего похожего на расчетливость содержанки. Ни тени алчности или коварных замыслов, только… любовь к ее сыну и страх потерять ребенка.

Кетлин была близка к тому, чтобы проникнуться сочувствием к Лиле.

— Идем в дом!

Она провела мулатку в ближайшую комнату и уложила на кровать. У Лилы был мутный, невидящий взгляд; по лицу то и дело пробегала судорога боли. Она долго сдерживалась, но затем принялась стонать, и эти стоны были полны жестокой муки.

Кетлин жалела, что в доме нет служанки. Она брала то одну, то другую, но никто из них не выдерживал сравнения с Унгой.

— Энгус! — закричала она. — Энгус! Ты еще не ушел? Поставь на огонь котел с водой, принеси чистые полотенца и простыни!

В доме было тихо, и Кетлин сжала зубы. Очевидно, муж сбежал в лавку, предоставив ей самой выпутываться из этой ситуации.

Тело Лилы словно резали ножами. Она тяжело дышала и хватала Кетлин за руки.

— Позовите Джейка!

— Нет. Это неправильно. Муж не должен принимать роды у собственной жены. Подожди, я позову соседок, — твердо произнесла Кетлин и вдруг поняла: соседки не придут. Она сама внушила им мысль о том, что ее невестка — цветная шлюха.

— Мы справимся, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. — Сейчас я принесу все, что нужно.