— Вы имеете право на гнев: несмотря на все ваши просьбы, я не мог спасти его. Не мог найти такого способа, чтобы не подвергать опасности вас и Маттео. Возможно, когда ваше горе притупится, вы меня поймете…

— Я понимаю, что вы лжец. И были им с самого начала. Вы ведь знали… — Я попыталась договорить, но у меня перехватило горло; я повернулась к нему. — Джулиано жив. Из-за вас все это время я терпела горе, муки. Как хороший шпион вы бессердечно воспользовались мною!

Леонардо вскинул голову, расправил плечи.

— Я давным-давно вам сказал, что не могу открыть все, чтобы не подвергать вас опасности. Я не использовал вас. Вы мне дороги даже больше, чем представляете.

— Черта с два! Вы смотрите на меня лишь затем, чтобы грезить о своем дорогом потерянном Джулиано.

При этих словах он покраснел и должен был взять себя в руки.

— Как вы узнали, что он жив? Наверное, из письма?

— Не только. Перед смертью отец во всем мне признался.

Забыв о манерах, Леонардо схватил меня за локоть, словно был моим мужем или братом. Я попыталась вырваться, но он не отпустил руку.

— Тогда скажите, с кем еще вы говорили об этом? Франческо догадывается о том, что вы теперь все знаете?

Я попыталась стряхнуть его руку, но он лишь крепче в меня вцепился.

— Нет, — ответила я. — Я не настолько глупа. Но почему же вы мне ничего не рассказали? Почему позволили страдать все это время?

— Взгляните на себя, — сказал он, впервые заговорив со мной так резко и холодно. — Вы сами ответите на свой вопрос. Люди убивают и погибают только потому, что не могут контролировать свои эмоции. Когда мы впервые встретились в церкви Пресвятой Аннунциаты, вы знали меня еще не очень хорошо. У вас не было причин доверять мне. Если бы я рассказал, что Джулиано жив, вы бы тут же написали ему письмо. Или попытались бы отправиться в Рим на его поиски. И никакие мои доводы не смогли бы вас остановить. А в результате — погибли бы вы, или он, или даже оба. Если бы я ему рассказал, что вы вышли за Джокондо, считая себя вдовой, он бы…

— Он бы сразу отправился ко мне, да? Значит, вы и ему солгали. Как я могу теперь вам доверять? — Лицо у меня исказилось, из глаз неожиданно полились слезы, которые я так долго подавляла. — Как я могу рассказать о содержании последнего письма? Я сама предупрежу его об опасности…

— Боже мой, — прошептал художник с таким страхом, что я замолчала. — Лиза, поклянитесь мне, что вы не попытались с ним связаться!

— И не подумаю клясться, — строптиво заявила я. — Они хотят заманить его и Пьеро во Флоренцию, а затем убить обоих. Они хотят все повторить — поднять народ против Медичи, как когда-то пытался это сделать Якопо, но на этот раз они уверены в успехе. Неужели вы думаете, что я глупа настолько, что позволю Джулиано рисковать? Я велела ему не приезжать. Я велела ему остаться там, где он сейчас. — Я вырвала руку. — Да пустите же меня!

Он вновь потянулся ко мне, и тогда я отпрянула, попятившись к могиле.

— Лиза… Они обо всем узнают. Они убьют вас.

— Не узнают. Я все устроила.

Кто-то меня позвал. Я оглянулась и увидела вдалеке Лоретту, которая бежала прямо к нам.

— Лиза, прошу вас. — До сих пор я ни разу не слышала, чтобы художник говорил с таким отчаянием. — Вам нельзя идти с ней — это ловушка, они попытаются убить вас или устроить западню для Джулиано. Что мне сделать, чтобы убедить вас?.. Все, что я до сих пор делал, было ради вас и вашего ребенка. — Глаза его заблестели, и я с удивлением поняла, что они наполнились слезами.

«Блестящая игра», — сказала я себе. Лоретта была все еще далеко и не могла нас услышать, но все же достаточно близко, чтобы я разглядела панику на ее лице; Леонардо был вынужден отпустить мою руку, а то служанка увидела бы, что монах ведет себя очень подозрительно.

— Вам придется убедить меня быстро, потому что я иду домой. — С этими словами я повернулась и сделала шаг навстречу Лоретте.

— Лиза, я люблю вас, — быстро произнес он. Я бросила на него взгляд через плечо.

— Но не так сильно, как любили Джулиано, — язвительно заметила я.

— Сильнее, — сказал он. — Сильнее даже, чем любил вашу матушку.

Я замедлила шаг. Остановилась, оглянулась на него. — Джулиано де Медичи не был вам отцом, — сказал он. Ваш отец — я.

— Мадонна Лиза! — кричала Лоретта из ворот церковного кладбища. Она задохнулась, раскраснелась. — Маттео заболел! Кажется, это мор! Здесь Клаудио, он ждет, чтобы отвезти вас домой!

— Маттео заболел, — сказала я Леонардо.

Он открыл рот, собираясь что-то сказать, и снова протянул ко мне руку, но, прежде чем он успел дотронуться до меня, прежде чем успел произнести хоть слово, я подобрала юбки и помчалась к Лоретте.

Я вбежала в дом и успела метнуться к лестнице, когда из столовой меня окликнул муж.

— Лиза! Иди сюда, познакомься с нашим гостем! В дверях появился Франческо и со своей обычной ласковой улыбкой взял меня за руку.

— Идем же, — сказал он и потянул меня за собой, прежде чем я запротестовала.

В середине нашего длинного обеденного стола сидел какой-то человек, при моем появлении он поднялся и отвесил поклон. Он был на голову ниже Франческо и лет на двадцать моложе. Короткая туника, заостренная бородка и говор — все говорило о том, что он из Рима.

— Мадонна Лиза, я полагаю?

— Прошу простить меня. У меня заболел сын, я должна к нему идти.

Франческо продолжал улыбаться.

— Нет никакой спешки. Сядь, побудь с нами. — Его спокойствие было совершенно неуместным.

Я запаниковала. Неужели мой ребенок умер и теперь Франческо пытается таким образом меня успокоить? И кто этот незнакомец — лекарь, который тоже пришел меня утешить?

— Где Маттео? — решительно спросила я.

— С ним все в порядке, — как ножом отрезал муж. Он даже не попытался меня остановить, когда я как безумная взлетела вверх по лестнице, путаясь в юбках. Распахнув дверь в детскую, я увидела, что комната пуста — все вещи Маттео куда-то исчезли, а в комнате няни тоже никого не было. В маленькой кроватке не осталось даже простынки.

Я спустилась вниз, чувствуя, что вот-вот сойду с ума. Франческо остановил меня этажом ниже, как раз напротив своих покоев.

— Где он? — с дрожью в голосе спросила я. — Куда ты его запрятал?

— Мы все в кабинете, — спокойно ответил муж и взял меня за руку, так что я даже не успела потянуться к ножу.

Войдя в кабинет, я быстро его оглядела: ребенка нигде не было. Наш гость восседал за маленьким круглым столом в центре комнаты. С обеих сторон от него расположились двое — Клаудио и один из солдат, который охранял наш дом сразу после испытания огнем Савонаролы. Этот солдат держал нож у горла Дзалуммы.