– Такое больше не повторится! – говорили они. – Мы выживем, только если создадим себя заново. Мы больше не можем позволить себе быть слабыми!

* * *

Они читали маленькую книжку при свете свечи, лежа ночью в своем уголке, тесном, но все еще на отдельных тюфяках: Ясмина в обнимку с Жоэль, Мориц и Альберт. Книжка называлась «Еврейское государство» и была написана пятьдесят лет назад. В ней говорилось о еврейском вопросе и об антисемитизме, о «групповом въезде» и «захвате земли». Одна глава называлась «Аргентина или Палестина?». Аргентина – потому что там было много свободной земли, Палестина – потому что историческая родина. Сквозь тонкие стены слышались голоса. Кашляли, храпели, ссорились. Нет, не место, чтобы остаться.

– А если и тебе пойти с нами, папа́? – спросила Ясмина. – Тебе и маме? Виктор хотел бы этого.

– Я там был однажды, – сказал вдруг Альберт, погруженный в чтение. – Еще до твоего рождения, когда Виктор был маленький.

– Так Виктор уже был?

– Да. Со мной и с мамой.

– И как там?

Альберт снял очки и закрыл брошюру.

– Очень интересно, Герцль описывает каждую деталь государства, начиная с законов о труде и заканчивая внешним видом флага, и ни слова не говорит об арабах, которые там живут. Страна без народа для народа без страны, говорят они. Мы приведем пустыню к расцвету. Но Палестина, которую я видел, была плодородной, обжитой страной. Восточные города и деревни с оливковыми и апельсиновыми рощами. Мечети, церкви и синагоги.

– Как у нас?

– Немного похоже.

Альберт заворочался на своем тюфяке. У него разнылась нога.

– Тогда почему ты против?

– Логичный вопрос. Если въедет несколько тысяч, то места хватит для всех. Но оглянись вокруг, сколько беженцев стремится на корабли. И с каждым днем их все больше. Десятки тысяч. Сотни тысяч. А ведь существует критическая масса.

– А сколько арабов там живет? – спросил Мориц. – И сколько евреев?

– Когда мы туда ездили, в двадцатом году, британцы как раз провели перепись населения. Семьсот тысяч арабов и семьдесят тысяч евреев. Приезжающие евреи активно покупали землю и строили поселения. Раньше там жили только ортодоксальные евреи, небольшим числом, в добром соседстве с мусульманскими и христианскими арабами.

– Раньше – это когда?

– До того, как Англия пообещала евреям родину в Палестине. В Первую мировую войну. С тех пор иммиграция возросла многократно, и местное население все больше стало опасаться, что потеряет свою страну. Начались восстания, протесты, появились убитые с обеих сторон. Арабы все еще в большинстве, их, может быть, две трети. Но сионисты прибывают уже не гостями, они хотят еврейское государство. А куда же девать мусульман и христиан? Они тоже хотят своей независимости, как и все.

Альберт отложил в сторону книгу и очки.

– Разве освобождение нашего народа должно привести к закабалению другого?

– Но нам эту землю обещал Господь! – воскликнула Ясмина. – Мы тогда вернулись в обетованную землю из египетского рабства, теперь мы едем туда из этих лагерей.

Альберт усмехнулся:

– Теодор Герцль не верил в Бога. Так же, как и Леон не верит. Тогда откуда же им знать, что Господь пообещал нам эту страну?

– Папа́! Почему ты вечно отвечаешь вопросом на вопрос!

– Чтобы ты могла воспользоваться своим разумом!

Ясмине трудно было возразить отцу, на чаше весов которого знаний имелось куда больше. У нее же было только чувство, и чувство было ее правдой. Но теперь, в отличие от прежних лет, она была с этим чувством уже не одна, нет, уже целый поток пронизывал большое тело народа, о котором говорил рабби Тейтельбаум. Доводы папа́ логичны, но его реальность по-прежнему была умозрительной – он все выводил из идеальной справедливости. Но разве мир справедлив?

– Куда же тогда деваться всем этим людям? Назад, туда, где их хотели уничтожить? Ты же сам на каждый седер Песаха говоришь: В будущем году в Иерусалиме! Во всех молитвах мы говорим об Израиле, а теперь ты делаешь вид, будто этого нет!

Казалось, это Виктор говорит ее устами. Его дух противоречия. Его стремление найти пробел в аргументах Альберта.

Альберт сел на тюфяке. Хотя он устал, хотя был растревожен, этот разговор ему нравился – он снова говорил с дочерью как отец. Он не окончательно потерял ее.

– В Танахе сказано: Люби своего соседа как самого себя! В нашем Писании так много слоев, моя дорогая. Оно часто противоречит само себе. Это призывает нас к тому, чтобы мы все подвергали сомнению и приходили к собственному суждению. Еврейская мораль учит нас не повторять с чужого голоса, как тупые овцы, а постоянно работать над собой, совершенствоваться. И разве священные книги христиан и мусульман говорят не то же самое, что и наша? Что все люди созданы по Божьему образу и подобию? Что мы должны помогать бедным и угнетенным? Что мы не должны ни красть, ни убивать? Мы всегда хорошо уживались с арабами, и знаешь почему? Потому что мы соседи. Двоюродные братья. Ни один не стремился изгнать другого.

Ясмина видела, как измучен Альберт. Измучен миром, обогнавшим его истины. Ясмине стало жаль его. Она вспомнила арабские свадьбы, на которых танцевала, суфийских женщин в Медине, Латифа. Разумеется, мы двоюродные братья, думала она, и почему бы нам не жить бок о бок в Палестине, как и в Тунисе?

– Извините, что я вмешиваюсь, – сказал Мориц, – но после всего, что сделали с евреями, все-таки будет справедливо, если они получат свое государство.

Ясмина обрадовалась, что он встал на ее сторону.

– Конечно, – серьезно сказал Альберт. – Сейчас больше, чем когда-либо. Если бы Германия отдала нам часть своей земли, это было бы справедливо. Но арабы в Палестине не виноваты в преступлениях Гитлера. Почему они должны отдавать нам свою землю?

Он всегда так все усложняет, думала Ясмина, всегда рассматривает дело со всех сторон и всегда видит все целиком, разом! Но не видит то, что лежит у него под носом!

– Мы будем жить в мире с мусульманами и христианами, – сказала она. – Как у нас. По-соседски.

Альберт дал волю раздражению – как обычно, когда ему хотелось растрясти ее, вырвать из грез:

– Ясмина! А ты не видела, что они делают здесь, эти люди из Пальмаха? Они не только поют, они проводят боевые учения. У них есть оружие. Соседи не приходят с оружием!

– А если арабы встретят нас с оружием?

Альберт устало провел ладонью по волосам.

– Если мы заберем землю, на которой они живут, то начнется вечная вражда между евреями и арабами. Вы хотите заплатить такую цену?

Ясмина молчала. А что бы ответил на это Виктор?

– Значит, ты с нами не поедешь, папа́?