— Сейчас посмотрим, каково быстродействие капустинского компьютера, — сказал Скугаард. — И как он сам соображает, тоже посмотрим. Машина ведь только информацию дает. А ему придется подумать, что с этой информацией делать.

— Что происходит? — спросил Ян.

— Я разделяю свои силы. Причины две, и обе важные. Наш корабль и еще один — «Швеция» — единственные, у кого есть сложные противоракетные системы. Просто потому, что раньше эти корабли входили в состав земных Космических сил. Старина Лундвалл, который командует «Швецией», мог уйти в отставку еще лет десять назад, но остался. Таких, как он, нет ни в одном флоте. Мы эту операцию вместе с ним разработали. Каждый из нас поведет эскадру, выстроенную колонной позади. Как бы в кильватере. Этому тоже есть причина. Хоть я и знаю, что наши ребята очень постарались с программой электронного предупреждения ракетных ударов, — все-таки для начала предпочитаю уже проверенную технику. Их системы прекрасно будут работать — не сомневаюсь, — но с ними мы еще успеем. Попозже. Но если у меня есть выбор, то хорошо бы иметь перед собой прикрытие из ракет-перехватчиков, чтобы капустинские ракеты не смогли добраться до наших кораблей.

Ян стал смотреть на экран, где видны были все корабли. Космолеты медленно перемещались, их относительное расположение менялось. Флагман выдвигался вперед, а половина кораблей выстраивалась за ним. Другая половина флота точно так же выстраивалась за «Швецией» — и в то же время обе эскадры начали удаляться друг от друга по расходящимся курсам.

— Товарищу Капустину будет о чем подумать, — сказал Скугаард. — Все наши корабли выстраиваются за головными боевыми космолетами в две линии, направленные на его флот. Таким образом, противнику будут видны только головные корабли; остальные исчезнут из поля зрения. Хорошо, что товарищ не читает исторических книг. Вы когда-нибудь слышали об адмирале Нельсоне, Ян?

— Слышал. Если это тот самый парень, что стоит на колонне на Трафальгарской площади.

— Да, тот самый.

— Какой-то древний английский герой из Средних веков или около того. Он с китайцами воевал?

— Не совсем. Хотя, наверное, рад был бы и с ними. Он готов был сражаться с любым флотом мира. А величайшая его победа — хотя она и стоила ему жизни, — Трафальгарская битва. Он прорвал линию французских кораблей; точно так же, как я собираюсь сделать сейчас. У него были другие основания для этого, но результат должен стать таким же. Головной корабль примет на себя почти весь огонь неприятеля, пока линия не будет прорвана…

— Ракеты пошли, — сообщил компьютер.

— Разве мы не слишком далеко? — удивился Ян.

— Далеко, еще очень далеко. Но это противоракетные ракеты. Их двигатели дают только короткий импульс, а потом отключаются. И они летят впереди нас, образуя защитный зонт. Если навстречу нам пойдут ракеты — наши будут их перехватывать. А попутно они служат средством раннего предупреждения.

Вскоре далеко впереди беззвучно расцвел огненный шар, расплываясь в пространстве. Несмотря на громадное расстояние, он был настолько ярок, что визуальные экраны потемнели: это включились фильтры, защищающие телекамеры от перегрузки.

— Интересно!.. — заметил Скугаард. — Капустин с первого залпа применил атомные ракеты. Это, пожалуй, неплохая идея, если такая тактика сработает. А если нет — непозволительная расточительность. Я-то знаю, сколько у него зарядов.

Адмирал Скугаард посмотрел на часы — потом на экран, который показывал теперь две эскадры, выстроившиеся в прямые линии за головными кораблями.

— Исторический момент, — сказал он. — Начинается первая битва в первой космической войне. Пусть же она закончится нашей победой. Все будущее зависит от ее исхода.

— Что это он там затеял?

В голосе Капустина была заинтересованность, но ни следа тревоги. Он приготовил свою западню — и Скугаарду не остается ничего другого, как в нее влететь. На голографическом дисплее корабли мятежников сходились и один за другим исчезали из виду, пока не осталось всего два. Хотя голография дает трехмерное изображение, теперь осталась только плоская картинка.

— Они уходят на космической тяге! — закричал Капустин. — Драпают от нас!

— Быть того не может, товарищ адмирал. — Наибольшая трудность работы Онегина состояла в том, что информацию адмиралу надо было предоставлять очень аккуратно. Чтобы адмиралу казалось, будто он сам до всего додумался. Прежде чем сказать что-нибудь, Онегину приходилось хорошенько подумать, как сказать. — Ведь вы же сами мне говорили, что вблизи планет космическая тяга Фосколо блокируется гравитационными полями. Я от вас это и узнал. А тут, наверное, все проще: они в два кильватера выстроились…

— Конечно! Это каждому дураку ясно. Так что ты не трать мое время на объяснение очевидных вещей. Но ты заметил, что у них и курсы поменялись? Гляди в оба, Онегин. Авось научишься чему-нибудь.

Трудно было не заметить происходящих перемен, когда на дисплее крутились и перемещались светящиеся стрелки, да к тому же и числа постоянно менялись. Операторы дисплея потрудились и на скорую руку переделали программу, чтобы ввести туда две линии кораблей. Практически это ничего не давало, но могло понравиться адмиралу. А настроение адмирала всегда было главной заботой флота.

— Мне нужен прогноз, куда их выведут эти новые курсы. И выпусти несколько ракет, атомных. Они там в штаны наложат, когда прилетят наши ракеты.

— У нас их не так много… Быть может, попозже, как вы думаете? Может, другие ракеты…

— Ты заткнись и делай что приказано.

Адмирал сказал это совсем спокойно, без всякого выражения, — но Онегин похолодел, поняв, что зашел слишком далеко.

— Да, конечно, тотчас! Отличная идея!..

— Так ты дай мне прогноз, куда эти новые траектории идут.

На дисплее возникли два конуса света, исходившего от двух мятежных эскадр. Сначала эти конусы включили в себя громадные объемы пространства, вместе с Землей и целым рядом спутников. По мере получения новой информации от радаров конусы постепенно сужались; а когда мятежные эскадры закончили изменение траектории — от конусов остались только две линии.

— Хм! Два отдельных удара, — сказал Капустин, переводя взгляд с одной линии на другую. — Первый по лунным базам. Прекрасно. Там ракетные батареи их на подходе уничтожат. А второй? Это куда?

— Вероятно, на геостационарную орбиту. Там спутников много. Это может быть…

— Это может быть все, что угодно. Но не значит ничего. Раньше, чем они туда доберутся, — мы их в порошок сотрем, они у нас атомным газом испарятся. Мы свой флот тоже разделим. Мне надо, чтобы обе эскадры шли наперехват и вышли точно по курсу тех кораблей. Раньше, чем атаковать Землю, им придется через нас пройти. Посмотрим, что у них получится.

Это сражение вели невидимые силы: электронные в компьютерах, световые и радиоволны в пространстве. Противники друг друга не видели — и не увидят даже тогда, когда начнется бой: они будут в тысячах миль друг от друга. Сближались они быстро; но в космосе, где нет атмосферы, невозможно было рассмотреть крошечные тусклые космолеты среди ярко пылающих звезд. Увидеть можно только взрыв ядерной ракеты. Боевые космические корабли были подлинными потомками древних морских линкоров, чьи орудия вели огонь за горизонт, поражая невидимого противника.